В конце прошлого года меня частным образом попросили высказаться по поводу т.н. энергетического перехода. Навскидку, буквально на коленке, за час-полтора, получилось вот такое, спонтанное и крайне несбалансированное. Разбирая электрические завалы, я только что обнаружил эту бумажку. И чтобы она была под рукой, положу сюда. При случае можно будет использовать ее как отправную точку для того-сего.

**********************************************************

Недавно Михаил Щербаков написал и исполнил гениальную песню, она называется "По мотивам" и представляет собой нечто вроде энциклопедии советской жизни в Ленинграде примерно 1958 года [1]. Она необыкновенно длинная, почти 20 минут. Пусть меня простят, если у меня тоже получилось по мотивам и тоже длинно.



Как мне представляется, человеческое мышление и поведение - это неразрывное переплетение животного и цивилизационного, при этом цивилизационное начало как как раз и являет собой ограничение животного начала. Преодолеть наши животные инстинкты мы не в состоянии, они имманентны нам всем, единственное, что можем хоть как пытаться сделать - это немного подавлять их сознанием.

Среди зашитых в наше сознание императивов - императивов, с которыми нам суждено жить всегда - в данном случае я отмечу два.

Во-первых, это стремление к доминированию, к власти над другими людьми. Видимо, это наследие стайного прошлого человечества. Желание стать главным, навязать свою волю окружающим - является для нас априорным, будучи одной из базовых ценностей. Этому желанию доминирования противостоит понятие взаимосотрудничества, основанного на добровольном участии, то есть предполагающее безусловную возможность от сотрудничества отказаться. Такое добровольное сотрудничество, на мой взгляд, как раз и является основой человеческой (анти-животной) цивилизации, сутью либерализма (в классическом смысле слова). Двадцать с лишком лет назад я попытался назвать это "неинтуитивностью либерализма" [2]. Сегодня я бы назвал это контр-интуитивностью, противо-естественностью.

Второй императив, который в данном контексте играет роль - это неистребимое желание предвидеть будущее. Опять же, я склонен думать, что это желание зашито в нас на уровне "железа", hardware, на том же уровне, что и логика языкового мышления. Мы воспринимаем окружающий мир в понятиях причинно-следственных связей, позволяющих нам выстраивать предсказания того, что случится в природе. По всей видимости, другого набора понятий наше мышление не имеет в принципе. Отсюда категория необъяснимого чуда как явления, не вписывающего в причинно-следственные объяснения. Соответственно, мы хотим предвидеть будущее человеческого общества так же, как мы предвидим движение небесных тел, жизненный цикл растений и результаты химико-металлургических процессов. К счастью или к сожалению, мы не способны представить себе то, что еще не придумано даже в самых общих понятиях, поэтому будущее человечества априорно обречено на непредсказуемость. Нас эта непредсказуемость возмущает, бесит, мы с ней не можем смириться, мы всегда готовы прислушиваться к тем, кто умеет складно объяснить, что будет в будущем.

Буквально несколько лет назад, в 2018 году, я по работе должен был смотреть одну из статей прославленного нобелиата и интеллектуального мошенника Аджемоглу [3]. Аджемоглу с кем-то еще соорудил изощренное "исследование", имевшее целью доказать, какими несчастьями грозит роботизация. Методологически исследование представляло собой наглое издевательство над читателем, но самое замечательное в нем с точки зрения нашего сегодняшнего дня то, что Аджемоглу и его соавтору даже не пришло в голову, что "роботизация" интеллектуальной деятельности станет гораздо более обсуждаемым предметом дискуссия буквально через несколько лет - при том, что он понятие "искусственного интеллекта" в своей работе они упоминали. В этом смысле Аджемоглу сел в ту же лужу, что и другой его коллега-нобелиат Кругман с его знаменитым пророчеством 1998 года ("By 2005 or so, it will become clear that the Internet’s impact on the economy has been no greater than the fax machine's") [4], но только еще быстрее.

Эти два императива, как я полагаю, сыграли решающую роль в формировании гигантской конструкции "климатической экономики".

Традиционно, на протяжении столетий, реализация стремления к доминированию была уделом, по большому счету, двух категорий лиц: тех, кто реально распоряжался насильственной властью (в семье, клане, общине, княжестве), и тех, кто рассматривался как причастный к чуду (жрецы, священнослужители). Остальные рассматривали подчинение им как свою судьбу, как долг и обязанность. Возможности доминирования были объективно ограничены низкой производительностью труда: человечество постоянно жило на грани голода, то есть пределы принудительной манипуляции деятельностью людей были невелики, плюс ограничены были сами технические возможности передачи и обеспечения власти на расстоянии.

В какой-то момент - неважно, когда именно, можем условно сказать, что в XVIII-XIX веках - производительность труда стала резко расти, а вместе с нею стал расти класс образованных людей, прежде всего интеллектуалов, ориентированных на светское изучение причинно-следственных связей окружающего мира.

Тогда же возникает (или, как минимум, укрепляется и расширяется) феномен "интеллектуальной диктатуры", то есть стремления представителей этого образованного класса удовлетворить свои инстинкты доминирования не только и не столько прямым участием в насильственной власти, сколько интеллектуальным обоснованием необходимости насильственной власти. Иными словами, возникает интеллектуальный социализм. Повторю - я полагаю интеллектуальный социализм естественным образом мышления представителей образованного класса. Чтобы стать интеллектуальным социалистом, им не требуется никаких усилий. Усилия, причем усилия иногда экстраординарные, нужны только для того, чтобы хотя бы частично преодолеть, придавить собственный интеллектуальный социализм.

Думаю, что отчетливее всего эту идею изложил автор, которого я всегда считал величайшим мыслителем XX века, то есть Мизес. В его книге 1944 года ("Omnipotent Government. The Rise of the Total State and Total War") есть часть 4 ("The Future of Western Civilization"), в этой части есть глава XI ("The Delusions of World Planning"), а в ней, в свою очередь, есть под-глава "The Dictatorship Complex" [5]. Мне проще привести ее целиком:

"Man is born an asocial and antisocial being. The newborn child is a savage. Egoism is his nature. Only the experience of life and the teachings of his parents, his brothers, sisters, playmates, and later of other people force him to acknowledge the advantages of social cooperation and accordingly to change his behavior. The savage thus turns toward civilization and citizenship. He learns that his will is not almighty, that he has to accommodate himself to others and adjust his actions to his social environment, and that the aims and the actions of other people are facts with which he must recon.

The neurotic lacks this ability to adapt himself to his environment. He is asocial; he never arrives at an adjustment with the facts. But whether he likes it or not, reality has its own way. It is beyond the neurotic's power to eliminate the will and the actions of his fellowmen and to sweep everything before him. Thus he escapes into daydreams. The weakling, lacking the strength to get on with life and reality, indulges in reveries on dictatorship and on power to subdue everybody else. The land of his dreams is the land in which his will alone decides; it is the realm in which he alone gives orders and all others obey. In this paradise only that happens which he wants to happen. Everything is sound and reasonable, i.e., everything corresponds exactly to his ideas and wishes, is reasonable from the viewpoint of his reason.

In the secrecy of these daydreams the neurotic assigns to himself the role of the dictator; he himself is Caesar. When addressing his fellow citizens he must be more modest. He depicts a dictatorship operated by somebody else. But this dictator is only his substitute and handyman; he acts only as the neurotic wants him to act. A daydreamer who refrained from this cautious restriction and proposed himself for the post of the dictator, would risk being considered and treated as a lunatic. The psychiatrists would call his insanity megalomania.

Nobody ever recommended a dictatorship aiming at ends other than those he himself approved. He who advocates dictatorship always advocates the unrestricted rule of his own will, although operated by an intermediary, an amanuensis. He wants a dictator made in his own image.

Now we may grasp the causes of the popularity of planning. Everything that men do has to be planned, is the realization of plans. In this sense all economic activity means planning. But those disparaging anarchic production and advocating planned economy are eager to eliminate the plans of everybody else. One will alone should have the right to will, one plan alone should be realized, namely, the plan which the neurotic approves, the reasonable plan, the only plan. All obstacles should be removed, all other people's power should be broken, nothing should prevent the wretched neurotic from arranging the world according to his whims. Every means is right if it helps to raise the daydreamer's reason to the throne.

The unanimous approval of planning by our contemporaries is only apparent. The supporters of planning disagree with regard to their plans. They agree only in the refutation of the plans brought forward by other people.

Many popular fallacies concerning socialism are due to the mistaken belief that all friends of socialism advocate the same system. On the contrary, every socialist wants his own socialism, not the other fellow's. He disputes the other socialists' right to call themselves socialists. In the eyes of Stalin the Mensheviks and the Trotskyists are not socialists but traitors, and vice versa. The Marxists call the Nazis supporters of capitalism; the Nazis call the Marxists supporters of Jewish capital. If a man says socialism, or planning, he always has in view his own brand of socialism, his own plan. Thus planning does not in fact mean preparedness to cooperate peacefully. It means conflict."

Этот "комплекс диктатора", имманентный интеллектуальной деятельности, проявляется, помимо прочего, в постоянном поиске обоснований. Интеллектуалу недостаточно предложить свой собственный план, обязательный для исполнения человечеством - ему нужно обосновать, почему он, этот план, необходим. Апелляция к традиции, к высшему порядку, к воле неба, к врожденному статусу - для интеллектуала не срабатывает. Аргументация должна сама быть интеллектуальной, то есть предполагать некую причинно-следственную логику.

В частности, именно этим я объясняю феномен "марксизма". Единственная причина, по которой бессвязные и нелепые писания Маркса приобрели такое влияние в умах миллионов интеллектуалов - это то, что Маркс набрел на золотую жилу. Под обычный инстинкт доминирования он подложил обоснование, которое на тот момент выглядело "научным" (то есть было оформлено в виде толстенных книг, написанных тяжелым языком, сопровождающихся множеством формул и огромным сносочно-библиографическим аппаратом). Неважно, что сам Маркс в итоге не смог преодолеть противоречий, зашитых в его абсурдных построениях; для современников это стало наукой, причем наукой, не привязанной напрямую к индивидуальным властителям (в этом смысле отличной от апологетических учений типа разнообразных германских, французских и прочих "административных наук", адресованных властям конкретного государства). Неважно, что Маркс (и все его последователи) изначально были социалистами, и только потом подложили под свой социализм научное обоснование - само появление научного обоснования играло огромную легитимизирующую роль. В этом смысле ничего особого в "марксизме" нет, он был всего лишь одним из частных вариантов "научного" обоснования интеллектуального доминирования, то есть социализма.

Важнейшим элементом интеллектуального доминирования является апелляция к грядущему апокалипсису, а единственным способом избежать этот апокалипсис как раз и является следование доктрине интеллектуального диктатора. Такого рода алармизм был, как известно, зашит и в марксизм, в виде учения об "обнищании рабочего класса". По мере того, как это учение все больше демонстрировало свою (исходную) абсурдность, происходил поиск других алармистских мотивов. В частности, одним из таких постоянных долгоиграющих мотивов стал сюжет, вырастающий из феномена бизнес-цикла. Единственным теоретическим объяснением бизнес-цикла является австрийская теория денег, в рамках мейнстримной экономической науки теоретическое объяснение цикла дать невозможно, поэтому каждый новый виток бизнес-цикла оказывается сильнейшим аргументом в пользу суждений о фатальной обреченности капитализма и т.д. Но сама природа цикличности ослабляет эффективность такого рода аргументации - она выглядит привлекательной в момент кризиса и теряет привлекательность в период подъема.

Поэтому интеллектуальная диктатура находится в постоянном поиске все новых и новых апокалипсисов, подпитывающих алармизм и (псевдо)-причинно-следственную аргументацию в пользу доминирования, социализма, диктатуры.

Примеры бесчисленны, от анекдотической паники по поводу наступления 2000 года (Y2K) до недавних пароксизмов ковидобесия 2020-2021 годов.

Естественно, чтобы быть хоть сколько-нибудь эффективным, алармизм должен отталкиваться от каких-то реалий, от существующих проблем и сложностей, просто эти проблемы доводятся до масштабов глобальных катастроф, преодоление которых возможно исключительно средствами всеобщего контроля. Например, проблема государственной расовой дискриминации реально имела место - но в итоге стала интеллектуальным обоснованием тотального расизма "affirmative action". Криминализация сексуальных меньшинств реально имела место - но для активистов интеллектуальной диктатуры декриминализация не стала конечным результатом борьбы, а всего лишь открыла возможности для нового варианта тотальной диктатуры.

Одним из наиболее эффективных направлений такого алармизма стал алармизм экологический. Отталкиваясь от реальных проблем загрязнения окружающей среды, - локальных и вполне разрешимых в рамках свободных отношений собственников, - удалось выстроить гигантскую индустрию алармизма грядущих катастроф.

В свое время выдающийся американский экономист Аарон Вильдавский написал замечательную книгу, изданную уже посмертно в 1995 году:

"But Is It True? A Citizen's Guide to Environmental Health and Safety Issues" Harvard University Press. 1995 [6]

В ней Вильдавский детально разбирает множество алармистских историй, каждая из которых в свое время стала обоснованием для государственных регулятивных действий - и показывает, как этот механизм работал. Достаточно просто привести оглавление его книги:

Introduction: Toward a Citizen's Understanding of Science and Technology

1. Were the Early Scares Justified by the Evidence?
1.1. The Cranberry Scare of 1959
1.2 Silent Spring and Dieldrin
1.3. The Saccharin Debate
2. PCBs and DDT: Too Much of a Good Thing?
2.1. Which Regulations Governing PCB Residues Are Justified?
2.2. Is DDT a Chemical of Ill Repute?
3. Dioxin, Agent Orange, and Times Beach
4. Love Canal: Was There Evidence of Harm?
5. Superfund's Abandoned Hazardous Waste Sites
6. No Runs, No Hits, All Errors: The Asbestos and Alarm Scares
6.1. Is Asbestos in Schoolrooms Hazardous to Students' Health?
6.2. Does Alarm on Apples Cause Cancer in Children?
7. How Does Science Matter?
7.1. Is Arsenic in Drinking Water Harmful to Our Health?
7.2. Whom Can You Trust? The Nitrite Controversy
8. Do Rodent Studies Predict Cancer in Human Beings?
9. The Effects of Acid Rain on the United States (with an Excursion to Europe)
10. CFCs and Ozone Depletion: Are They as Bad as People Think?
11. Who's on First? A Global Warming Scorecard
12. Reporting Environmental Science
13. Citizenship in Science
14. Detecting Errors in Environmental and Safety Studies

Conclusion: Rejecting the Precautionary Principle

Вильдавский умер в 1993 году. Вряд ли он предполагал, что именно теория глобального потепления станет наиболее эффективным инструментом интеллектуальной диктатуры.



Как известно, конвенция ООН по климату ("Рамочная конвенция") была подписана в 1992 году [7]. Она выросла из Монреальского протокола по защите озонового слоя (то есть конвенции по запрету фреона). Монреальский протокол был подписан в 1987 году, вступил в силу в 1989 году [8]. С одной стороны, он продемонстрировал возможности глобального регулирования; с другой стороны, показал, что ориентация на частные результаты не обеспечивает выход на полноценное всеобъемлющее и бессрочное регулирование. Как я понимаю, во главе потепленческого крестового похода встали те же деятели, которые продвигали Монреальский протокол - не случайно в тексте Рамочной конвенции появилась прямая ссылка на него.

Административная технология этого процесса была более многослойной. Сама по себе конвенция по климату не налагала на присоединившиеся к ней страны никаких полноценных обязательств ("binding obligations"), она содержала только торжественные обещания ("commitments"), и в этом смысле могла попасть в чулан с остальными многочисленными пустыми бумажками, сгенерированными в системе ООН. Но в конвенцию был зашит институционный механизм регулярно повторяющихся мероприятий - Conference of the Parties (COP) [9]. Тем самым был создана международная сеть бюрократии, заинтересованной в продолжении деятельности. Кроме того, в конвенцию очень ловко было зашито разделение стран-участниц на две категории - развитое меньшинство, обещавшее субсидии развивающемуся большинству. Это, естественно, обеспечило формирование "глобального консенсуса".

Следующим шагом была подготовка знаменитого Киотского протокола 1997 года [10]. Это был первый и последний договор по глобальному потеплению, в который удалось записать обязательства развитых стран по снижению выбросов углеводорода. Эти обязательства, как предполагалось, станут основой международного квази-рынка по торговле зачетами выбросов. Как я понимаю, именно ожидания доходов на этом рынке сыграли большую роль для российских переговорщиков - ведь потолок выбросов для России был согласован на советском уровне, то есть намного выше того, что имело место в 1990-е годы. Идея международного рынка зачетов провалилась, потому что спрос на них оказался стремящимся к нулю. В итоге пришлось создавать локальные рынки зачетов (европейский, калифорнийский, какие-то еще), обессмыслившие всю исходную затею.

Авторы Киотского протокола оптимистически надеялись на то, что следующей итерацией им удастся распространить обязательства по сокращению выбросов ("binding obligations") на все остальные страны, прежде всего Китай. Видимо, поэтому была допущена стратегическая ошибка - протокол был не бессрочный, его срок действия завершался в 2012 году. Переговоры о протоколе-продолжении зашли в тупик и грозили превратить драму в комедию, поэтому для маскировки провала в 2015 году были приняты т.н. Парижские соглашения (Франция в том году принимала COP и не могла допустить, чтобы красивое мероприятие закончилось совсем уж пшиком) [11]. Эти соглашения содержали много громких слов, за исключением количественных обязательств по снижению выбросов.

Тем не менее, глобальная интеллектуальная коалиция добилась больших успехов. Ее усилиями удалось обеспечить практически тотальное господство совершенно искаженных представлений о т.н. климатической проблематике. Конкретно, сформировался консенсус относительно того, что современное индустриальное общество производит такой объем углекислого газа, который ведет к небывалому и быстрому потеплению атмосферы, а в результате и к бесчисленным катастрофическим последствиям. Более того, консенсус включает ключевое представление о том, что это не просто пустые слова, а Научный Результат.

На последнем моменте стоит остановиться отдельно.

Как я полагаю, концепция научного лучше всего аппроксимируется в терминах, предложенных Поппером - его знаменитым критерием, согласно которому научной можно считать только такую теория, которая является falsifiable. По-русски это традиционно переводят как "фальсифицируемость", хотя в реальности означает "опровержимость". Суть критерия опровержимости в том, что теория, чтобы быть научной, должна предполагать возможность формулирования условий эксперимента (наблюдений), результаты которых могли бы эту теорию опровергнуть. То есть речь не идет о собственно эксперименте, даже не об условиях эксперимента, а всего лишь о самой концептуальной возможности такие условия сформулировать.

Очевидно, что концепция антропогенного глобального потепления в том виде, в каком она существует сейчас, этому критерию не удовлетворяет. Никто из сторонников этой концепции не способен объяснить, как эту теорию можно было бы опровергнуть. Любые их указания на сколь угодно длительный наблюдаемый период динамки атмосферной температуры легко парируются рассуждениями о том, что речь идет о горизонте воздействия в масштабах десятков лет. Соответственно, на протяжении нашей жизни у нас нет никакой возможности проверить разнообразнейшие "модели" на предмет их предсказательной силы. Иными словами, концепция антропогенного потепления просто-напросто не является научной. Ею занимаются люди с научными степенями, получающие зарплату в научных учреждениях, умеющие писать научным языком и печатающиеся в научных академических журналах и издательствах. Но сама по себе наукой она не является.

В данном случае я исхожу из того, что естественно-научная деятельность (деятельность по изучению внешнего мира, то есть отличная от математики и экономики) предполагает формирование концептуальных теорий, наблюдение, формирование объясняющих теорий ("моделей"), их экспериментальную верификацию. Без последнего компонента все остальное повисает в воздухе. Можно придумать бесконечное множество сколь угодно сложных моделей, удачно ложащихся на любой объем уже накопленных данных о прошлом; проблема не в моделях, а в их экспериментальной проверке, верификации.

Конкретно, концепция антропогенного потепления может быть сведена к следующим элементам, выполнение каждого из которых является абсолютно необходимым:

1. Наличие причинно-следственных связей между концентрацией углекислого газа в атмосфере и средней температурой атмосферы, причем изменение концентрации углекислого газа является причиной, а изменение температуры - следствием.

2. Подтверждение того, что наблюдаемые изменения концентрации углекислого газа в атмосфере являются результатом деятельности человека.

Ни одно из этих утверждений не доказуемо.

Что касается первого из них, то по итогам невероятно дорогостоящих и невероятно изощренных исследований удалось показать, что концентрация углекислого газа и температура атмосферы на глубину скольких-то там сотен тысяч лет демонстрируют корреляцию. Логично предположить, что за этой корреляцией скрывается причинно-следственная связь. Однако направление этой причинно-следственной связи подтвердить никто не смог. Что было курицей, а что яйцом - никто не знает.

Что касается второй леммы, то она выглядит убедительной исключительно по причине очень ловкого демагогического приема, который в сегодняшней политической, публицистической и экономической литературе по проблемам климата приобрел универсальный статус. Прием состоит в том, что все разговоры, все цифры, все оценки выбросов углекислого газа выстроены так, чтобы отождествить их с антропогенными выборами. В головах людей формируется устойчивый образ равновесной природной системы, которая выводится из равновесия человеческой деятельностью. Такой образ имплицитно предполагает, что вне человеческой деятельности объем и концентрации углекислого газа в атмосфере неизменны. Если бы не сжигание угля и т.д., то сколько углекислого газа выбрасывается, ровно столько же и поглощается.

Этот наивный образ формируется, в свою очередь, благодаря тому, что оценки природных (не-антропогенных) потоков углекислого газа тщательно заметаются под ковер (например, здесь - [12]).

Проиллюстрирую простой картинкой (1), которую я взял из одной из публикаций International Conference on Climate Change (ICCC) конца 90-х [13]. Как мне кажется, впоследствии такого рода схемы благоразумно старались в бумаги не включать. Естественно, цифры на схеме - не более чем сугубо гипотетические оценки, но они достаточны, чтобы понять соотношение размерностей природных и антропогенных потоков.

Добавлю, что никаких методов прямого измерения потоков углекислого газа, естественно, не существует. Имеются не более чем оценки.

В случае антропогенных потоков это, по большому счету, то, что один мой старинный товарищ называет "научный метод умножения столбиком", когда статистически известные цифры производства угля, нефти и т.д. умножаются на предполагаемые коэффициенты выбросов углекислого газа на тонну продукта.

В случае природных потоков все просто берется с потолка (в том, что касается океанов - лучше сказать "с поверхности", в рамках проекта "Surface Ocean CO2 Atlas", SOCAT) [14].

Из картинки (1) видно, что гипотетические антропогенные потоки слишком малы на фоне природных, и даже очень незначительные изменения природных потоков вполне могут перекрыть воздействие потоков антропогенных. Последний момент иллюстрируется теми историческими данными, которые предлагают сами же "климатисты" - см. картинку (2d), показывающую исторические масштабы природных колебаний [15].

Нынешняя индустрия "климатических" исследований породила самовоcпроизводящийся цикл. Объемы инвестиций в эти исследования во много раз превосходят финансирование множества других направлений исследований, от палеонтологии до астрономии. Уже по одной этой причине люди, чье профессиональное существование зависит от этих ресурсов, просто не могут себе позволить объявить вопрос своих исследований закрытым или, наоборот, сами исследования - непродуктивными. Они вынуждены заниматься своеобразной мимикрией, двоемыслием, очень хорошо видной по результатам знакомства с их технической продукцией. Конкретно, большинство из них предпочитает заниматься все более сложными измерениями и моделями, оставляя нормативные утверждения политизированному меньшинству и ссылаясь на эти нормативные утверждения в вводных абзацах своих статей со ссылкой на "научный консенсус".

Добавлю, что для меня очевидно - ссылка на "научный консенсус" может означать только одно: признание того, что научные доказательства теории отсутствуют. Никакого другого смысла в понятии "научный консенсус" я не вижу.

Конечно, нельзя забывать, что существенно значимые утверждения не ограничиваются научными теориями в попперианском смысле слова. Например, утверждение "все люди смертны" не опровержимо и, соответственно, не научно. Тем не менее, мы в своей деятельности исходим из того, что оно верно. Очевидно, это связано с тем, что феномен универсальной смертности людей максимально наблюдаем.

Под этим углом концепция антропогенного потепления могли бы выглядеть гораздо более убедительной, если бы измерения показали наглядную и прямую зависимость динамики температуры атмосферы от человеческой деятельности. Однако ничего подобного нет.

Достаточно взглянуть на график, взятый из википедии (то есть максимально приемлемый для крайне ангажированных редакторов) - картинку (3) [16].

Если не обращать внимания на сугубо спекулятивные полосы "natural drivers only" и манипулятивное сглаживание на 20-летнем интервале, а смотреть только на годовые данные (черная линия), то становится видно, что на протяжении XX века:

- первые 40 лет осязаемого роста температуры вообще не было,
- потом имел место скачок на протяжении примерно 5 лет,
- последующие 30 лет происходило снижение температуры,
- последние 20 лет столетия демонстрируют рост температуры.

При этом оценки динамики антропогенных выбросов углекислого газа в полном соответствии с логикой идут не линейно, а с ускорением.

То есть ни о какой наглядной, самоочевидной, - пусть даже вне-научной, - связи между человеческой деятельностью и повышением атмосферной температуры говорить не приходится.

Оставлю в стороне типичные для политизированных алармистов ужастики насчет того, что, дескать, если в ближайший год (ближайшие два года, ближайшие пять лет и т.д.) не принять самых решительных мер, то планета обречена - эта риторика повторяется уже десятки лет и стала частью ритуала, наравне с традицией видеть в потеплении одно только зло и вред.

Гораздо более существенно то, что алармистские прогнозы полностью игнорируют непредсказуемость человеческого будущего на горизонт даже не столетий, а хотя бы десятилетий. Демографические, технологические, политические процессы - непредсказуемы априорно, несмотря на огромное, непреоборимое желание их предсказать и столь же огромный интерес публики к такого рода предсказаниям.

Лично для меня самой наглядной иллюстрацией тезиса о непредсказуемости является повесть Стругацких "Жук в муравейнике". Я всегда был большим их поклонником и очень высоко ценил их ум. И при всем при этом в повести, изданной в 1979 году, они наделили далекое фантастическое будущее устройствами "нуль-транспортировки", но не смогли даже вообразить такую вещь как обычный смартфон, обеспечивающий мгновенную связь и мгновенный доступ к базам данных в любой точке планеты. На этом фоне рассуждения о том, как будет выглядеть наша жизнь через пятьдесят лет, кажутся мне лишенными реального смысла.

Еще раз подчеркну: я ни малейшим образом не пытаюсь ОПРОВЕРГНУТЬ гипотезу антропогенного потепления. Может быть, эта гипотеза правильна. А может быть, и ошибочна. В данном случае я всего лишь говорю, что она не имеет никакого отношения к науке и является по большей части предметом политической веры.



Наконец, несколько практических моментов, касающихся собственно т.н. "энергетического перехода".

Возможен ли такой переход? Да, безусловно, возможен.

Государственное принуждение может привести к принудительному запрещению любой эффективной (на данный момент) технологии или формы деятельности, равно как и к созданию неэффективной (на данный момент) технологии.

Я легко могу привести целый список ошибочных решений, получивших статус самоочевидных истин, оказавшихся очень обременительными для человечества, и тем не менее - не ставших непреодолимыми препятствиями развитию цивилизации. Это и абсурдное понятие "интеллектуальной собственности", и столь же абсурдная теория "инфляции издержек", и не менее абсурдное понятие "инсайдерства", и бессмысленная "борьба с отмыванием денег", и цензура, и протекционизм, и бог весть что еще. Как говорится, вынес и эту дорогу железную - вынесет все, что господь ни пошлет.

Более того - государственное принуждение может иметь и непредвиденный положительный результат. Например, есть основания предполагать, что если бы не чудовищно разрушительная вторая мировая война, человечество бы еще долго не знало атомной энергетики (а может быть, и не узнало бы до сих пор).

Тем не менее, необходимо не забывать о фактах.

В частности, в рамках т.н. "возобновляемой энергетики" столь любимая политиками ветряная и солнечная генерация остается в огромной степени баловством для богатых - по крайне мере, до тех пор, пока не появится реальная возможность масштабного складирования электроэнергии, ситуацию с которым лучше всего описывает формула "славны бубны за горами".

Конечно, в богатой Германии можно законодательно ввести механизм "feed-in tariff" [17], являющийся замаскированной субсидией убыточной солнечно-ветряной генерации за счет конечного потребителя. Эта ловкая игра с обманом самих себя возможна исключительно только благодаря тому, что Германия фактически содержит две параллельные системы генерации - одну красивую, для картинки, другую некрасивую, для жизни. Что это так, легко убедиться, посмотрев на статистику генерации - в те дни и часы, когда ветра нет, а солнце не светит, нагрузка ложится на старый добрый газ и уголь (включая бурый) - см. картинки (4) и (5) [18].

Насколько реалистично навязывать ту же схему странам победнее - решать не мне.

Точно так же более трехмерны реалии современного Китая. 99 процентов пишущих о китайской энергетике подчеркивают, что удельный вес возобновляемых источников там сильно растет. Почти никто не сообщает, что угольная генерация в Китае развивается ускоренными темпами - см. картинку (6) [19].

Оно и понятно - ключевым параметром т.н. возобновляемой энергетики является то, что называют "capacity credit", то есть понижающий коэффициент, отражающий (цитирую ту же википедию) "the fraction of the installed capacity of a power plant which can be relied upon at a given time (typically during system stress), frequently expressed as a percentage of the nameplate capacity" [20]. Номинальный расчет структуры генерации по "nameplate capacity" чаще всего является элементом политической пропаганды.

То же самое в очень большой степени относится и к электрическим автомобилям. В Китае продолжается их субсидирование, и за резким ростом их покупок стоит не только их привлекательность для потребителя при прочих равных условиях, но и тревожные тенденции в китайской экономике, фактически находящейся в стагнации. Это видно по двум заключительным картинкам, (7) и (8) [21].



Таким образом, можно сказать примерно так:

- Идея необходимости и желательности "энергетического перехода" не подкреплена убедительными обоснованиями.

- Тем не менее, в развитых странах "энергетический переход" в той или иной степени возможен даже на нынешнем уровне технологического развития

- Для развивающихся стран идея "энергетического перехода" означает консервирование отсталости и бедности (именно по этой причине международные финансовые организации, включая Всемирный банк, де-факто ее саботируют)

- Нельзя исключать, что побочными последствиями чудовищных растрат общественных ресурсов под флагом "энергетического перехода" станут какие-то неожиданные технологические прорывы, существенно меняющие наши представления об энергетике.

[1] https://www.youtube.com/watch?v=h78hEpJT9pY
[2] https://bbb.livejournal.com/1567495.html
[3] https://www.nber.org/system/files/working_papers/w23285/w23285.pdf
[4] https://www.snopes.com/fact-check/paul-krugman-internets-effect-economy
[5] https://mises.org/library/book/omnipotent-government-rise-total-state-and-total-war
[6] https://www.amazon.com/dp/0674089235
https://archive.org/details/wildavsky-but-is-it-true
[7] https://en.wikipedia.org/wiki/United_Nations_Framework_Convention_on_Climate_Change
https://en.wikisource.org/wiki/United_Nations_Framework_Convention_on_Climate_Change
https://treaties.un.org/pages/ViewDetailsIII.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XXVII-7&chapter=27
https://treaties.un.org/doc/Treaties/1994/03/19940321%2004-56%20AM/Ch_XXVII_07p.pdf
[8] https://en.wikipedia.org/wiki/Montreal_Protocol
https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=IND&mtdsg_no=XXVII-2-a&chapter=27
https://treaties.un.org/doc/Treaties/1989/01/19890101%2003-25%20AM/Ch_XXVII_02_ap.pdf
[9] https://unfccc.int/process/bodies/supreme-bodies/conference-of-the-parties-cop
[10] https://en.wikipedia.org/wiki/Kyoto_Protocol
https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=IND&mtdsg_no=XXVII-7-a&chapter=27
https://treaties.un.org/doc/Treaties/1998/09/19980921%2004-41%20PM/Ch_XXVII_07_ap.pdf
[11] https://en.wikipedia.org/wiki/Paris_Agreement
https://treaties.un.org/pages/viewdetails.aspx?src=ind&mtdsg_no=xxvii-7-d&chapter=27
https://treaties.un.org/doc/Treaties/2016/02/20160215%2006-03%20PM/Ch_XXVII-7-d.pdf
[12] https://ourworldindata.org/co2-emissions
https://bbb.livejournal.com/1002847.html
[13] https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Carbon_cycle-flux_diagram.jpeg
https://unfccc.int/files/land_use_and_climate_change/lulucf/application/pdf/part_i_scientific_issues.pdf
[14] https://socat.info
https://globalocean.noaa.gov/latest-ocean-carbon-data-atlas-shows-a-significant-decline-in-ocean-co2-measurements
[15] https://archive.ipcc.ch/ipccreports/tar/wg1/016.htm
https://archive.ipcc.ch/ipccreports/tar/wg1/figts-10.htm
https://escholarship.org/content/qt7rx4413n/qt7rx4413n.pdf
[16] https://en.wikipedia.org/wiki/File:Global_Temperature_And_Forces_With_Fahrenheit.svg
[17] https://en.wikipedia.org/wiki/Feed-in_tariff
[18] https://bbb.livejournal.com/3690681.html
https://energy-charts.info/charts/power/chart.htm
[19] https://energyandcleanair.org/publication/china-risks-missing-multiple-climate-commitments-as-coal-power-approvals-continue
https://globalenergymonitor.org/report/china-hits-the-brakes-on-coal-power-permits-but-constructions-remain-robust
[20] https://en.wikipedia.org/wiki/Capacity_credit
[21] http://www.caam.org.cn/chn/4/cate_30/list_1.html
http://www.caam.org.cn/chn/4/cate_30/con_5236556.html
http://www.caam.org.cn/chn/4/cate_30/con_5236558.html

Картинка 1



Картинка 2



Картинка 3



Картинка 4



Картинка 5



Картинка 6



Картинка 7



Картинка 8

Сохраню свой коммент к подзамочной записи старого надежного друга:

***********************

На сегодняшний день - на настоящий час и настоящую минуту - самым развернутым изложением политики администрации Трампа по Украине является, видимо, выступление Хегсета в Брюсселе:

https://www.defense.gov/News/Speeches/Speech/Article/4064113/opening-remarks-by-secretary-of-defense-pete-hegseth-at-ukraine-defense-contact

Оно резко отличается от всех предыдущих выступлений всех без исключения западных деятелей, прозвучавших за последние три года, откровенной прямотой и очень малой долей пустой риторики (я сперва было написал "полным отсутствием пустой риторики", но потом понял, что это будет преувеличением)

Это выступление, наверно, очень многих разочарует, но надо понимать, что она в огромной степени является продолжением реальной политики администрации Байдена, просто без многослойной риторической обертки.

Но кого-то оно и обнадежит. По крайней мере, в нем нет ни малейших следов того, что сейчас называют "сдача Украины" и т.д.

Естественно, это только первое заявление, уже завтра появятся другие, возможны модификации, при этом неожиданные.

Но вот это - исходная точка.

Причем тут важно то, что это не спонтанная импровизация, не попытка уйти от ответов на неожиданные вопросы, а продуманное подготовленное выступление.

От этой точки и надо танцевать, а не от выдумок пустомель.

В комментах к предыдущему постингу всплыл очень важный момент. В постинге я написал, что не могу найти, где "Syrian Observatory for Human Rights" пишет о том, как Асад, дескать, просил Путина помочь ему с расколом Сирии на кусочки (чтобы вырезать для себя приморское алавитское государство).

На помощь пришел юзер riftsh. Он указал мне на нужное сообщение от 11 декабря - https://www.syriahr.com/en/351186

И в этом сообщении обнаружилось нечто еще более интересное. Конкретно, по рассказам неких неназванных "источников", где-то в полдень 8 декабря армейские командиры получили по радио приказ прекратить боевые действия. Точная цитата из сообщения SOHR:

"On December 8 after 12:00 am, commanders in military sites received orders via radios to dissolute the army, take off military uniform, put in plane cloths, leave military positions and barracks and head to their homes"

Характерна ошибка ("plane" вместо "plain"), свидетельствующая о том, что это не машинный перевод.

Если это сообщение не выдумка, то возникает вопрос - кто послал эти приказы? Если не сам Асад, то, получается, речь идет о том, что верхушка военного командования восстала против Асада и решила прекратить войну. Напоминает падение Южного Вьетнама, когда Зыонг Ван Минь объявил о капитуляции, хотя сопротивление еще было возможно. Для такого приказа надо иметь доступ к неким защищенным радио каналам, с какими-то паролями, шифрованием и т.д. То есть это должен быть начальник высокого уровня. Причем процесс передачи приказа предполагает участие некоторого числа людей: командующий или начальник генштаба его составляет, передает в какой-нибудь оперативный отдел, начальник отдела визирует, передает шифровальщикам-радистам и т.д. Если все было именно так, то кто и как принял это решение? Было ли оно согласовано с "Russian allies"? Или было ими прямо продиктовано?

Хронология событий была собрана рейтеровцами:

https://en.wikipedia.org/wiki/Fall_of_Damascus
https://www.reuters.com/world/middle-east/assads-final-hours-syria-deception-despair-flight-2024-12-13
https://www.tbsnews.net/worldbiz/middle-east/assads-final-hours-syria-deception-despair-and-flight-1017676

Но есть еще один любопытный источник - ежедневные сводки того, что на сайте российского министерства обороны именовалось (как водится, идиотским) названием "Центр по примирению враждующих сторон и контролю за перемещением беженцев в Сирийской Арабской Республике". Ежедневные брифинги этого "центра" выкладывались на сайте минобороны с 30 июля 2019 года, последний же датирован 7 декабря:

https://syria.mil.ru/peacemaking/info/briefs.htm

Писались они, естественно, самым убогим и суконным языком и по очень простой армейской технологии - новые пресс-релизы являлись по большей части просто копией предыдущих с небольшой коррекцией чисел и названий, с сохранением штампованных формулировок.

На всякий случай я скопировал все эти пресс-релизы, начиная с произвольно выбранной даты 20 ноября. Дело в том, что криворукие админы сайта минобороны, так и не наладив защиту от DoS-атак, с начала войны просто закрыли сайт для доступа из-за границы, поэтому приходится использовать VPN.

Все эти пресс-релизы идут с тайм-стемпами 22:05, то есть составлялись и утверждались в самом конце рабочего дня.

Сравнение пресс-релизов позволяет сделать несколько выводов.

Во-первых, вплоть до 28 ноября пресс-релизы начинались стандартным штампом:

"В Сирийской Арабской Республике продолжается работа, направленная на невоенное разрешение конфликта и оказание всесторонней помощи сирийским гражданам в восстановлении мирной жизни."

Далее шли такие же стандартные святочные рассказы о раздаче слонов населению, а также о контроле границы с Ливаном, о движении военных патрулей, о полетах авиации "коалиции" (это слово писари всегда ставили в кавычки).

Эта фраза-зачин исчезает, начиная с пресс-релиза от 29 ноября. При этом в пресс-релизе от 28 ноября она еще соседствует с сообщением о начале наступления из Идлиба и о том, как российская авиация громит наступающих. Надо полагать, что только на следующий день до кого-то дошло, насколько нелепо выглядит это сочетание.

Во-вторых, с 25 ноября несколько меняется стандартный штамп про атаки из Идлиба. Конкретно, из формулы "За прошедшие сутки в Идлибской зоне деэскалации зафиксировано <...> обстрелов позиций сирийских правительственных войск со стороны террористических группировок "ДЖАБХАТ АН-НУСРА" и "ИСЛАМСКАЯ ПАРТИЯ ТУРКЕСТАНА"" почему-то исчезает упоминание "исламской партии Туркестана".

Во-третьих, вплоть до 4 декабря в конце пресс-релизов ежедневно повторяется стандартный анти-американский штамп:

"Авиация так называемой "международной антитеррористической коалиции" во главе с США продолжает создавать опасные ситуации в небе Сирии, осуществляя полеты в нарушение Протоколов деконфликтации и с нарушением воздушного пространства Сирийской Арабской Республики.
<...>
Подобными действиями "коалиция" продолжает создавать опасные предпосылки авиационных инцидентов и происшествий, а также обостряет обстановку в воздушном пространстве Сирии."

Начиная с 5 декабря этот штамп по загадочным причинам тоже исчезает.

В-четвертых, последние три пресс-релиза, за 5, 6 и 7 декабря, очень короткие, содержат только сообщения об "отражении террористической агрессии" в провинциях Идлиб, Алеппо и Хама (провинция Хомс не упоминается ни разу). Логично предположить, что вплоть до позднего вечера 7 декабря в Москве не считали поражение правящего режима (с Асадом или без него) неизбежным. Иначе невозможно объяснить рутинную похвальбу тем, как здорово российская авиация бомбит террористов и как лихо она их уничтожает.

Таким образом, с точки зрения российского минобороны, все произошло в промежутке между 10 вечера 7 декабря и полуднем 8 декабря (Москва и Дамаск находятся в одном часовом поясе).

P.S.

Меня ткнули носом в грубейшую ошибку. Конечно, речь идет не о полудне, а полуночи - 12 A.M. То есть, получается, все произошло в еще более короткий промежуток времени - между 10 вечера и полночью.

( Read more... )

Почти 200 лет назад, в 1830 году, Пушкин исчерпывающе объяснил, что такое московский университет:

"- Господи боже мой, вот уже четвертый месяц живу в Петербурге, таскаюсь по всем передним, кланяюсь всем канцелярским начальникам, а до сих пор не могу получить места. Я весь прожился, задолжал, а я ж отставной, того и гляди в яму посодят.
- А по какой части собираешься ты служить?
- По какой части?
- Господи боже мой! да разве я не русской человек? Я на все гожусь - разумеется, хотелось бы мне местечка потеплее; но дело до петли доходит, теперь я и всякому рад.
- Неужто у тебя нет таки ни единого благодетеля?
- Благодетеля? Господи боже мой! да в каждом министерстве у меня по три благодетеля сидят. Все обо мне хлопочут, все обо мне докладывают - а я все-таки без куска хлеба.
- Служба тебе знать не дается. Возьмись-ка за что-нибудь другое.
- А за что прикажешь?
- Например за литературу.
- За литературу? Господи боже мой! в сорок три года начать свое литературное поприще.
- Что за беда? а Руссо?
- Руссо вероятно ни к чему другому не был способен. Он не
имел в виду быть винным приставом. Да к тому же он был человек ученый; а я учился в Московском университете"

https://rvb.ru/pushkin/01text/07criticism/02misc/1023.htm

А если у кого-то до сих пор остаются сомнения, то он благоволит посмотреть на такую дивную бумагу:

"Вопросы к вступительному экзамену в магистратуру по направлению "Политология" (2024 год)"

https://polit.msu.ru/wp-content/uploads/2024/06/Экзамен-по-Политологии-2024.pdf

Не ставлю скан, потому что не сомневаюсь - у дурачков не найдется ни ума, ни стыда, чтобы убрать ее с сайта.

В конце 2016 года какие-то московские дурачки не нашли ничего более умного, чем написать "конституцию Сирии":

https://ria.ru/20170201/1486902587.html
https://www.rbc.ru/politics/25/01/2017/5888c18a9a79472546c71cc1
https://www.rbc.ru/politics/26/01/2017/588993f39a79478ab454eea6

Этот документ был настолько нелепым и неуместным, что через полгода Лаврову пришлось валять дурака и оправдываться - мол, мы это сделали "в качестве, если хотите, провокации"

https://archive.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2822361

А в начале 2016 года оператор российского телевидения Александр Пушин, специализирующийся на съемках с коптера, сделал видео того самого Хомса, от будущей судьбы которого, вполне возможно, зависит, случится ли Сирии, вопреки всей логике, стать единым государством.

Видео было выложено на сайте, принадлежащем ВГРТК. Сайт был впоследствии закрыт, но в интернет-архиве все сохранено.

По мнению Чарли Аткина, цель видео была рекламная - показать эффективность военного союза Асада и Путина

В мае этого года Пушин подорвался на мине в Харьковской области.

https://www.independent.co.uk/news/world/middle-east/drone-footage-reveals-devastation-of-homs-in-syria-as-europes-stance-towards-refugees-hardens-a6849311.html

https://web.archive.org/web/20160204063335/http://russiaworks.ru/dopolnitelno/novosti/55-homs-video-posledstviy-boevyh-deystviy

https://vimeo.com/153680383

https://tass.ru/proisshestviya/20923991

Товарищ напомнил неустаревающую компиляцию 2016 года:

2024-07-22 05:13:00

<...> мне кажется, что практически любой другой кандидат, получивший формальную номинацию демпартии, будет иметь гораздо более серьезные шансы победы на выборах, чем Байден или Харрис. В 2016 году на президентских выборах участвовали Хилари Клинтон и Трамп. В выборах 2020 года и в предстоящих выборах 2024 года участвуют только Трамп и не-Трамп. Чем случайнее, невзрачнее, нейтральнее личность этого не-Трампа, тем больше у нее шансов. В 2020 году Байден был никто, пустышка - и поэтому уверенно победил на первичных выборах (кто реально победил на собственно выборах, мы, естественно, знать не можем и никогда уже не узнаем). К 2024 году Байден из нуля превратился в отрицательную величину.

https://bbb.livejournal.com/4088340.html

1) Кто станет президентом США?

Не имею представления.

Все т.н. "социологические опросы", посвященные этому сюжету, в реальности говорят только об одном: среди электората США в целом, а также нескольких решающих штатов, поддержка обоих кандидатов распределена примерно поровну. На мой взгляд, механизм того, что называют социологическими опросами, принципиально не позволяет делать сколько-нибудь осмысленные выводы с точностью, превышающей, условно говоря, 10-15 процентов. То есть, допустим, если цифры поддержки чего-то там показывают сегодня 32 процента, завтра 28 процентов, послезавтра 38 процентов - в моих глазах это одно и то же, "примерно треть".

Есть очень интересные исследования о том, как менялось отношение публики к самому феномену опросов. По мере того, как их популярность в СМИ и в среде "политологов" возрастала, скептицизм со стороны респондентов тоже увеличивался. Как мне показалось, об этом очень ярко написано в книге Robert Wuthnow (не знаю, как его фамилия пишется по-русски - Уотноу?) "Inventing American Religion: Polls, Surveys, and the Tenuous Quest for a Nation's Faith". Впрочем, для экономиста это должно быть самоочевидно: реальное поведение людей в момент действия не тождественно тому, что люди собираются делать до наступления этого момента, а мысли людей о том, что они собираются делать в будущем, не тождественны тому, что они считают уместным рассказать об этом. На все это накладывается принципиально неразрешимая проблема репрезентативности выборки и атрибуции отказывающихся давать ответ на вопрос, особенно когда вопрос воспринимается как общественно нагруженный. Попытки решить эту проблему использованием каких-либо формул и пересчетов ничем не помогают, а только подчеркивают ее неразрешимость.

2) Может ли Камала Харрис стать президентом?

Да, безусловно может. При этом она сама имеет к этому самое косвенное отношение. Нынешние выборы идут не столько между Харрис и Трампом, сколько между Трампом и не-Трампом. На месте Харрис мог быть практически кто угодно, на результатах это, скорее всего, почти не сказалось бы.

В этом плане мне кажется очень познавательным результат опроса, проведенного центром Пью в 2016, 2020 и 2024 годах. Эти результаты существенны именно тем, что на них видна разница и динамика в десятки процентов.

Конкретно, в ходе предвыборных опросов Пью задавал достаточно традиционный вопрос о мотивах предполагаемого голосования. Но в перечень предлагаемых ответов, помимо содержательных, включался и ответ типа "потому что мой кандидат Икс - не кандидат Игрек от противоположной партии". Результаты можно найти в материалах центра Пью, посвященных поддержке американской публикой политики США в украинском вопросе:

https://www.pewresearch.org/wp-content/uploads/sites/20/2024/07/PP_2024.7.29_ukraine_REPORT.pdf

Та формулировка ответа, которая кажется мне существенной, несколько поменялась. В 2016 году она была "Not or not as bad as" (соответственно, Трамп или Клинтон), в 2020 и 2024 - "not (соответственно, Трамп или Байден)/Lesser of two evils". Разница формулировок мне кажется несущественной.

Так вот, среди сторонников Трампа наличие этого мотива его поддержки - голосование за него, потому что он не Клинтон или Байден - оставался и остается примерно устойчивым в пределах 20-30 процентов (мотивов у одного респндента может быть больше, поэтому сумма ответов превышает 100 процентов):

2016 - 33 %
2020 - 20 %
2024 - 30 %

Среди же сторонников, соответственно, Клинтон и Байдена эти цифры выглядят совсем иначе:

2016 - 32 %
2020 - 58 %
2024 - 56 %

Как мне показалось, до 2016 года именно этот вариант ответа не предлагался (или я по криворукости не смог его найти), поэтому приходится условно исходить из того, что 20-30 процентов - нечто вроде базовой нормы в условиях двухпартийной президентской системы. То есть где-то порядка четверти или трети голосующих руководствуются, помимо прочего, отчетливо негативной мотивацией, желанием голосовать "против N". И если среди той половины электората, которая поддерживает Трампа (для простоты идентифицируем их с республиканцами) этот уровень остается более или менее устойчивым, то среди другой половины (демократов) он вырос вдвое, став доминирующим.

Иными словами, переключение регистра пропагандистской машины СМИ с высокомерно-снисходительно-насмешливого отношения к Трампу в период кампании 2016 к всеподавляющей манихейской любви-ненависти после его неожиданной победы - привело к тому, что клиентура пропагандистской машины стала воспринимать выборы как вращающиеся исключительно вокруг мифологизированной фигуры Трампа. В результате выборы и стали тем, что мы наблюдаем - голосованием за Трампа или против Трампа. Фигура его оппонента превратилась в то, что называется placeholder, заглушку, пустое место. Таковы Байден и Харрис, на их месте мог быть кто угодно, и результаты не сильно отличались бы.

3) Такие ножницы между республиканцами и демократами вряд ли случайны. Поддержка этих партий не симметрична, она отражает реальное различие не только в политическом мировоззрении, но и в более глубоких механизмах восприятия окружающего мира.

В этом контексте мне кажутся очень интересными материалы опросов, проведенных Skeptic Research Center (SRC) в рамках проекта "Paranormal & Conspiratorial Ideation Study (PCIS)". Там много чего любопытного, но в данном случае особо интересен их четвертый доклад данной серии, за март 2022 года ("Who Endorses Conspiracy Theories about Government Elites?")

Тут надо сразу сказать, что в моих глазах понятие "конспирология" само по себе не содержит никакой отрицательной нагрузки. Представление о том, что причины неких событий не такие, как нам рассказывают, напрямую вытекает из самого факта секретности, конфиденциальности неких сведений, касающихся этих событий - в первую очередь секретности государственной. Единственная причина секретности состоит в том, что правительства не хотят, чтобы мы узнали что-то сверх того, что уже не секретно, поэтому совершенно естественно предположить, что за секретами скрывается некое альтернативное объяснение событий.

Так вот, авторы данного опроса очень остроумно сравнили убежденность в "конспирологических" теориях разной природы. С одной стороны, они включили опрос одну явно абсурдную теорию, с другой стороны - две гораздо более реалистичные и нисколько не абсурдные по своим формулировкам.

- QAnon: "The government, media, and financial worlds in the United States are controlled by a group of Satan-worshipping pedophiles who run a global child sex trafficking operation"
- Deep State: "The actions of the US government are not determined by elected officials, but by an unelected secret group of business and cultural elites known as the Deep State"
- Epstein Murder: "High ranking officials, powerful politicians, and noted celebrities are hiding information about the murder of Jeffrey Epstein to cover up illegal or immoral sexual activity"

Неожиданный (для кого-то) результат состоит в том, что поддержка абсурдной конспирологической теории не связана с партийной идентификацией, а поддержка не-абсурдных - как раз связана.

Такой же примерно результат показывает и самый первый доклад серии ("Who Endorses COVID-19 Conspiracies?"). Поддержка абсурдных теорий распределена равномерно, поддержка реалистичной теории (собственно, практически гарантированно соответствующей действительности, что еще в 2021 году было публично признано американскими разведслужбами) сильно смещена в сторону республиканцев. Вот эти три теории:

- "COVID-19 was developed in a Chinese lab and Chinese officials have covered it up"
- "The COVID-19 vaccine contains tiny computer chips to help make government surveillance of people easier"
- "Political and medical elites are hiding the truth about how the COVID-19 vaccines cause magnetic reactions"

https://www.skeptic.com/research-center
https://www.skeptic.com/research-center/paranormal-conspiratorial-ideation-study
https://www.skeptic.com/research-center/reports/Research-Report-PCIS-001.pdf
https://www.skeptic.com/research-center/reports/Research-Report-PCIS-004.pdf

На этом фоне неравномерно распределенного скептицизма немудрено, что восемь лет непрерывной кампании в СМИ привели к формированию в головах демократов максимально карикатурного образа Трампа - фашиста, нациста, нового Гитлера, врага человечества.

4) Одно из самых удивительных наблюдений - это что люди, искренне считающие Трампа фашистом и врагом человечества, столь же искренне отвергают мысль о фальсификации выборов в пользу его оппонентов. Очевидно, этим людям просто не приходит в голову простейшая умозрительная ситуация. Они не задумываются над тем, как бы сами поступили, если бы от их личного поведения зависело, будет ли злодей объявлен победителем выборов или нет - скажем, если бы они имели возможность вбросить тот самый недостающий голос, который бы все и перевесил.

Казалось бы, очевидно, что если вы считаете некий результат выборов прямым путем к всемирной катастрофе, геноциду, гибели человечества, то вас не может останавливать такая ерунда, как небольшая корректировка какой-то бумажной отчетности. Уверен, что если таких людей спросить, считали бы они морально оправданным фальсификацию выборов в рейхстаг 1932-1933 годов с тем, чтобы не допустить Гитлера к должности канцлера - они бы, не задумываясь, ответили "да". Тут, кстати, интересно, что в рассуждениях о том, как выборы могут привести к диктатуре, примерно в 100 процентах случаев приводится исторический пример Германии и примерно в 0 процентах случаев - исторический пример Чехословакии, хотя разница между Гитлером и Готвальдом в том, что касается внутренней политики, не так уж велика (а на внешнюю политику Готвальд посягать, естественно, не мог) - собственно, если ограничиваться внутренней политикой мирного времени, то режимы Готвальда, Ракоши, Димитрова, Георгиу-Дежа были явно более диктаторскими и кровавыми.

Так вот, в свете того, что предпочтения мелких служащих государственного аппарата, типа школьных учителей, сотрудников ведомств низшего и среднего уровня и т.д. отчетливо смещены в сторону сторонников государственного контроля (читай: демократической партии), то нисколько не мудрено, что вероятность низового, спонтанного, некоординированного мухлежа, сдвигающего результаты в сторону противника Трампа, не может быть признана нулевой. В итоге единственное, что можно с уверенностью сказать про выборы 2020 года - это что после них победителем был объявлен Байден. Сколько было на самом деле подано голосов за того или другого кандидата - мы не знаем и никогда уже не узнаем. Это отдельная тема, ее можно развернуть отдельно, сегодня же достаточно того, что теперь к выборам подошли более подготовленными и те, кто хочет ограничить вбросы и фальсификации, и те, кто хочет их использовать. Уже одно это делает объявленные результаты непредсказуемыми.

5) Тема, которая сильно меня занимает последние годы - это соотношение логики и эмоций в аргументации, риторике, действии людей. Опять же, это отдельный сюжет, здесь достаточно ограничиться тем, что выборы всегда включают огромный эмоциональный (он же иррациональный) компонент, даже если мы считаем это неправильным. Это особенно характерно для выборов сравнительно более персонифицированных, где голоса подаются не за более или менее обезличенный список, а за конкретного кандидата.

Наибольшее воплощение все это находит в президентских режимах, о которых мне случалось писать неоднократно. Хотя все умом понимают, что президент как глава исполнительной власти влияет на ход событий не своей улыбкой, прической и дикцией, а своими управленческими решениями, в реальности эмоциональный фактор сплошь и рядом перевешивает. В итоге внимание смещается с "что сделал (или не сделал)" - к "как сказал", а анализ реальных действий - к анализу тщательно вырванных из контекста слов.

Я считаю, что не будет сильным преувеличением сказать, что человеческая цивилизация, цивилизованность в огромной степени сводится к способности контролировать свои эмоции и действовать вопреки им. При этом мне самому очень трудно отслеживать, где мои неизбежные эмоции начинают превалировать, где они подавляют и затемняют логику и разум. Видимо, мы обречены на это неизбежно зашитое в нас противоречие.

Тем не менее, я полагаю, что в своем мнении о Трампе я отталкиваюсь в большей степени от рациональной оценки. Для меня главное в нем - это не его самолюбие, поведение, риторика и все остальное, а тот факт, что он принадлежит к редчайшей категории политиков, эффективно мобилизующих массовую поддержку вопреки устоявшимся партийно-государственно-академически-медийным элитам, но при этом НЕ принадлежащих к всемирной партии государственного регулирования. Таких политиков на моей памяти можно буквально счесть по пальцам, причем все они обычно вызывали идиосинкразию, презрение и ненависть со стороны образованных кругов элиты.

Опять же, как мне неоднократно случалось писать, права и значимость президента США неимоверно преувеличиваются в сознании публики, включая публику американскую и академическую. Сам по себе президент может сделать сравнительно немного, его полномочия максимальны в области внешней политики и минимальны в области внутренней политики (обычно гораздо более значимой для избирателя).

Очень характерно, что в области внешней политики важнейшие решения Трампа были им осуществлены в режиме буквально личной дипломатии, вопреки внешнеполитической бюрократии и в обход ее - и, как ни удивительно, по большей части остались неизменными после его ухода из Белого дома. Администрация "коллективного Байдена" вернулась в ВОЗ и снова впряглась в "климатическую" белиберду, что по большому счету ничего не изменило - но не пересмотрела ключевые решения Трампа в израильском, иранском, корейском, кубинском, афганском вопросах. Это, собственно, настолько же поразительно, насколько мало осознается.

Главное же, естественно, в области внутренней политики. Здесь важнейшим достижением Трампа - вполне осознанном и открыто подчеркиваемом - было не то, что он сделал, а то, что он не стал делать. Он не смог осуществить дерегулирование, так как для этого недостаточно одной президентской власти. Но он не стал расширять регулирование, в отличие от тех, кто был до него и после него. Или, как минимум, при нем темпы расширения регулирования существенно снизились.

Именно расширение государственного регулирования последние как минимум полвека является главным препятствием цивилизации, главным злом - злом, в котором с огромным энтузиазмом участвуют сотни тысяч ученых профессоров, публицистов и политиков. Это регулирование может принимать самые разнообразные формы, это может быть и "защита интеллектуальной собственности", и "борьба с отмыванием денег", и "борьба против инсайдерства", и судейский активизм, и "климатическая повестка", и все мыслимые виды цензуры. Но за ними всеми стоит одно - зашитое в нашей природе стремление к диктатуре, доминированию, для письменного народа проявляющееся в том, что я бы назвал "интеллектуальной диктатурой".

В этом - суть того, что иногда называют туманными, запутывающими словами типа "левизна", "социализм" и т.д. Когда-то знаменем всего этого было прямое огосударствление и тотальное планирование, в наше время - регулирование.

Здесь очень опасно становиться заложниками наклеек. Десятки лет американские политики прилагали огромные (и абсолютно бессмысленные) усилия для выяснения, является ли тот или иной деятель (Кастро, Ортега, Мао, Сукарно, Насер, Перон, Гайтан, Бош, Альенде) "коммунистом". Как показала история, формальная принадлежность к организации, исповедующей ту версию социалистической веры, которая возводит свои корни к безумным писаниям Маркса и Ленина - сама по себе вообще почти ничего не означает. Судить можно и нужно прежде всего по делам.

Именно по этой причине я являюсь "трампистом". Усматривая главную опасность в государственном регулировании, я не могу не ассоциировать себя с тем, кто хоть как-то ему противостоит.

При всем при этом я не питаю никаких особых надежд на политику Трампа в случае, если он будет объявлен победителем. Я всегда исходил из того, что когда-то назвал "принципом Ришелье" - то есть представления о том, что политическая линия только тогда по-настоящему эффективна, когда проводится тем, кто формально может считаться ее противником. Когда-то Генрих IV был убит, так как подозревался в тайных симпатиях к протестантам; после его смерти Ришелье, в статусе кардинала римской церкви, смог бросить всю военную мощь Франции на поддержку протестантских германских княжеств в их противостоянии с католиками.

Трамп может мобилизовать массовую поддержку в борьбе против расширения регулирования, но превратить эту поддержку в эффективное дерегулирование он, скорее всего, не сможет.

Недавно в частном разговоре меня спросили, что я думаю о Навальном. По природной лени мне было проще просто собрать несколько старых комментов (их в реальности было намного больше, просто эти попались под руку).

Тут надо подчеркнуть, что я никогда с Навальным не пересекался, никогда к нему не обращался, никогда контактов с ним не искал, и о моем существовании он, скорее всего, не подозревал.

30 декабря 2014 года

Можно как угодно относиться к Навальному, но он приобрел статус главного противника лично Путина - включая, судя по всему, в глазах самого Путина. Поэтому я не сомневаюсь в том, что он сейчас, так сказать, включен в личную номенклатуру Путина - только не "белую номенклатуру", куда входят сечины и собянины, а "черную" (где был, скажем, Ходорковский). То есть вошел в список людей, кадровое перемещение и судьба которых не могут осуществляться без прямого согласования с Путиным.

*********

30 декабря 2014 года

Говоря о разоблачениях Навального, ты, кажется, упускаешь главное. Дело не в разоблачениях как таковых. Разоблачать можно и из-за комфортабельной заграницы, где тебе ничего не угрожает. Дело в том, что Навальный продемонстрировал редкий, просто уникальный талант политика, мобилизующего массовые действия. Именно этим он опасен для путинской власти - не разоблачениями, а тем, что умеет транслировать разоблачения в массовый протест. Умеет сделать это таким образом, чтобы из среды своих потенциальных сторонников как можно больше привлечь на свою сторону и как можно меньше оттолкнуть.

*********

27 июня 2015 года

Борьба с коррупцией - это вопрос на 90 (или 99) процентов политический. Экономика там самая тривиальная. Навальный же делает все правильно - думаю, интуитивно. В его нынешней ситуации он должен бороться не с коррупцией, - это было бы наивно, - а с политической системой, на коррупции основанной. Для этого необходимо делать упор не обязательно на самой главной коррупции, а на самой политически значимой, самой выстреливающей в политическом плане.

*********

24 октября 2017 года

Навальный - это не лучший политик в современной России. Это единственный настоящий политик в современной России.

*********

9 сентября 2018 года

Понятно, что Навальный - прежде всего против Путина. Но Навальный потому и является единственным в России оппозиционным политиком, что ведет себя как настоящий политик. То есть, продвигая свою основную линию, постоянно ищет главные болевые точки общественного мнения и адаптируется к ним, и 99 процентов своего времени посвящает именно этому, а не препирательствам с другими активистами-оппозиционерами (они же квази-политики). Я говорю, что Навальный - единственный настоящий оппозиционный политик, потому что в России есть и другой настоящий политик, но он не оппозиционный - это Путин.

И массовый жесткий винтаж нынешних митингов с массовой же превентивной зачисткой активистов Навального я интерпретирую так, что оба политика, и Навальный, и Путин - таки нащупали эту болевую точку. Да, на акции Навального пока вышли в основном анти-путинские политические активисты, но Путин, очевидно, считает, что тема акций настолько болезненна, что послабление, либеральное к ней отношение - может стать триггером последующей эскалации. Дескать, сегодня вышли "твердые навальнинцы", но на происходящее смотрят и латентные, пока еще не проявившиеся, но уже находящиеся на взводе, протестующие, и если они увидят, что протестные акции по факту разрешены, то или присоединятся к ним, или спонтанно устроят свои акции.

*********

4 августа 2021 года

Я много-много раз говорил, что Навальный - это единственный настоящий политик сегодняшней России (и это очень печально, что единственный). И усматривал это в том, что он последовательно занимается тем, чем и должен заниматься политик, стремящийся к мобилизации электората и победе. А именно, постоянным отслеживанием тем и сюжетов, которые электорат считает важными, существенными, решающими, и концентрацией своих усилий на этих сюжетах, не отвлекаясь на сюжеты, которые важны для каких-то узких групп журналистов-активистов-"политологов" и т.д., но электорату неинтересны или даже вызывают у него отторжение. Поэтому Навальный не инициирует (а если случаются - минимизирует) скандалы в отношениях с теми, кто может хотя бы временно, частично, тактически оказаться его союзником. То есть борется не с потенциальными союзниками, а с главным противником. И в этом его полная противоположность ленинско-сталинской традиции, выросшей в условиях нелегальщины и эмиграции.

Под этим углом практически любой публичный политик (или даже квази-политик, потенциальный политик), занимающийся содержательной работой по продвижению интересов электората вопреки намерениям правительства (а не в режиме дружеской распасовки с ним) - автоматически оказывается очень быстро приближающимся к статусу "сторонника Навального". Даже вопреки собственным пожеланиям дистанцироваться от него. И, естественно, сталкивается с соответствующей реакцией.

*********************************
и из недавних комментов
*********************************

25 октября

ФБК был всего лишь организацией при Навальном. Политический потенциал Навального в бесконечное множество раз превосходил суммарный политический потенциал всех эмигрантов, являющихся штатными сотрудниками ФБК, вместе взятых. После смерти Навального политическое значение ФБК (точнее, небольшой группы политэмигрантов, идентифицирующих себя как ФБК) стало стремительно снижаться, а их действия за последние полгода этот процесс дополнительно ускорили.

*********

26 октября 2024 года

Я исхожу из того, что взрослые люди, кроме разве редких святых, за свою жизнь всегда совершают какие-то неприглядные поступки, от неуместных высказываний до реальных преступлений. Но люди меняются, и вес, значимость прошлых дел тоже меняются со временем.

Прошлое, конечно, не надо забывать, но всему свое место. Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто старое забудет, тому оба вон.

Скажем, если ты идешь выбирать машину и тебе говорят, что десять лет назад машины этой марки ломались через одну, ты скажешь - ладно, тогда ломались, а что сейчас-то? Если ты идешь на концерт и тебе говорят, что этот исполнитель десять лет назад играл очень слабо, то ты спросишь - а последние-то годы как он играет?

В этом смысле мне кажется правильным принцип - полезно знать, откуда человек идет, но несравнимо важнее, куда человек идет.

Поэтому, в частности, я всегда с крайним скептицизмом относился к попыткам историко-политического анализа, основанным на изучении происхождения и ранней биографии политиков. Типа, NN родился в семье парикмахера (а парикмахерской до революции владел такой-то), мать была из польских дворян, но скрывала это, чтобы не дискредитировать NN, в детстве NN отличался болезненностью, его одноклассник попал в тюрьму, а племянник стал оперным певцом. Все это может быть очень увлекательно, но ни малейшим образом не объясняет того, чем NN занимался, став политиком - ведь можно найти людей с точно такой же биографией, занимающих ровно противоположную позицию. Можно долго-долго выяснять, был ли дед Ленина выкрестом, но ведь внук выкреста николаевских времен вполне мог стать кем угодно - либералом, консерватором, богословом, коммунистом, царским министром, генералом, эсером-террористом, сельским библиотекарем.

Мы все знаем случаи, когда люди, которые тридцать, двадцать или даже десять лет назад боролись за добро, в какой-то момент стали на сторону зла. У нас могут сохраняться личные симпатии к ним, но если мы начнем, отталкиваясь от своих симпатий, оправдывать зло, то сами себя загоним в тупик.

Но примерно то же самое справедливо и в обратную сторону.

Это особенно важно в политике, где одна из важнейших вещей - это мобилизация союзников.