Аушев о Масхадове
Feb. 15th, 2005 02:40 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borislvinhttp://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/11n/n11n-s01.shtml
Руслан АУШЕВ: ВОЙНА НАС ОПЕРЕЖАЕТ. Если мы сейчас не договоримся с Масхадовым, на его место придут люди, умеющие только воевать
— Руслан Султанович! Действует ли в Чечне объявленный Масхадовым мораторий на боевые действия?
— Очень сложно однозначно ответить на этот вопрос. Ведь по сути вы спрашиваете: контролирует или не контролирует Масхадов силы сопротивления в Чечне. Я считаю, что это вторичный вопрос. Сначала нужно оценить призыв Масхадова к переговорам. И оценить, исходя из мирового опыта. Если бы баски в Испании вдруг призвали к переговорам. Или иракцы заявили правительству Америки: мы объявляем мораторий и перестаем нападать на ваши войска. Думаете, испанцы или американцы стали бы возмущаться, как это делают наши военные и политики? Ведь как сейчас мир рукоплещет тому, что происходит за столом переговоров на Ближнем Востоке!
— И все-таки вопрос о реальном влиянии Масхадова очень важен…
— Я скажу так. Несколько лет назад Масхадов был влиятелен в пределах Чечни. Теперь его влияние распространяется на весь Северный Кавказ, так как по всему Кавказу нарастает организованное сопротивление политике федерального центра. И для тех людей, которые выступают против этой политики, именно Масхадов — символ. Был, есть и будет.
— Если представить невероятное: Масхадов ради мирных целей выполняет принципиальное требование Кремля. Сдается. Что происходит дальше?
— Во-первых, он никогда не сдастся. Не надо унижать Масхадова утверждением, что он ничего не контролирует. Да, там много группировок, которые по полгода действуют автономно. Но общая тенденция есть: все эти полевые командиры признают Масхадова. Вот вам сравнение. Даже при пятипроцентном, чрезвычайно низком рейтинге, который был у Бориса Ельцина уже в середине его президентства, никто не ставил под сомнение его власть и полномочия. Если мы хотим мира на Кавказе, именно на Кавказе, а не только в Чечне, то переговоры вести с вооруженным сопротивлением придется. Нет решения силового, есть идея, против которой нужно воевать только идеей, а не армией, танками и самолетами. Масхадов, повторю, — символ этой идеи.
— Кому невыгодны переговоры?
— Тем, кто говорит о переговорах как о чем-то постыдном, неприемлемом и непродуктивном. Тем, кто пытается напугать недавней историей — теми же Хасавюртовскими соглашениями. Мне как прямому участнику тех событий очевидно, что Хасавюрт мифологизируют и неправильно трактуют. Это были ВЫНУЖДЕННЫЕ действия. Нас (именно нас!) загнали в угол. Во-первых, боевики зашли в Грозный и блокировали федеральные силы, Пуликовский даже хотел бомбить и своих и чужих. Я тогда по просьбе Александра Лебедя летал и уговаривал Масхадова и Яндарбиева вывести боевиков, еле-еле уговорили. Во-вторых, у Ельцина и компании были на носу выборы… Время, когда наши военные говорили, что переговоры — это предательство, что им не позволяют решить чеченский вопрос силой, прошло. С 1999-го наших военных никто не сдерживает, политическое напутствие — однозначно силовое. И что? Они приблизились к решению кавказской проблемы? Невыгодны переговоры и чеченскому руководству. В общем, мы теряем время, когда важен каждый день, месяц. У нас в запасе никакого времени не осталось. Война нас опережает, и вопрос сейчас в одном: кто принесет на Кавказ детонатор.
— Появляются ли среди вооруженного сопротивления личности, подобные Масхадову и Басаеву, обладающие влиянием?
— Свято место пусто не бывает. Кто знал Мовсара Бараева? Кто знал Руслана Хучбарова?
— Они же простые исполнители…
— Ну да, исполнители… Я разговаривал в Беслане с этим «исполнителем» Хучбаровым. Я видел его глаза, слышал, что он говорит. Он — представитель идеи, он прекрасно понимал, на что и почему идет. Это не простой робот-автомат… Даже если Масхадов и Басаев явятся с повинной, то на их место встанут хучбаровы и бараевы. Поколение, которое выросло во время войны, фанатично верит в идею и умеет только воевать. С ними вести переговоры будет сложнее в миллион раз. Не зря Казанцев приказал задерживать мужское население Чечни в возрасте от 10 до 60… И еще: не надо представлять хучбаровых и бараевых дикарями. Их много, они борются всю жизнь, они — политики, за ними — молодая агрессивная идеология, они информированы, технологически вооружены, и они растут.
— Руслан Султанович! Как вы отнеслись к награждению Зязикова орденом «За заслуги перед Отечеством» — после Беслана?
— Спокойно. Президенту России виднее, за какие заслуги он раздает награды…
— Но ведь у президента Ингушетии перед всей Россией одна очевидная «заслуга» — трусость…
— Я на тему нового ингушского руководства дал себе обещание не говорить. Хочу добавить, что за весь Афган у нас человек семьдесят получили звание Героя Советского Союза. В России уже человек двести стали Героями. За что?
Елена МИЛАШИНА
14.02.2005
Руслан АУШЕВ: ВОЙНА НАС ОПЕРЕЖАЕТ. Если мы сейчас не договоримся с Масхадовым, на его место придут люди, умеющие только воевать
— Руслан Султанович! Действует ли в Чечне объявленный Масхадовым мораторий на боевые действия?
— Очень сложно однозначно ответить на этот вопрос. Ведь по сути вы спрашиваете: контролирует или не контролирует Масхадов силы сопротивления в Чечне. Я считаю, что это вторичный вопрос. Сначала нужно оценить призыв Масхадова к переговорам. И оценить, исходя из мирового опыта. Если бы баски в Испании вдруг призвали к переговорам. Или иракцы заявили правительству Америки: мы объявляем мораторий и перестаем нападать на ваши войска. Думаете, испанцы или американцы стали бы возмущаться, как это делают наши военные и политики? Ведь как сейчас мир рукоплещет тому, что происходит за столом переговоров на Ближнем Востоке!
— И все-таки вопрос о реальном влиянии Масхадова очень важен…
— Я скажу так. Несколько лет назад Масхадов был влиятелен в пределах Чечни. Теперь его влияние распространяется на весь Северный Кавказ, так как по всему Кавказу нарастает организованное сопротивление политике федерального центра. И для тех людей, которые выступают против этой политики, именно Масхадов — символ. Был, есть и будет.
— Если представить невероятное: Масхадов ради мирных целей выполняет принципиальное требование Кремля. Сдается. Что происходит дальше?
— Во-первых, он никогда не сдастся. Не надо унижать Масхадова утверждением, что он ничего не контролирует. Да, там много группировок, которые по полгода действуют автономно. Но общая тенденция есть: все эти полевые командиры признают Масхадова. Вот вам сравнение. Даже при пятипроцентном, чрезвычайно низком рейтинге, который был у Бориса Ельцина уже в середине его президентства, никто не ставил под сомнение его власть и полномочия. Если мы хотим мира на Кавказе, именно на Кавказе, а не только в Чечне, то переговоры вести с вооруженным сопротивлением придется. Нет решения силового, есть идея, против которой нужно воевать только идеей, а не армией, танками и самолетами. Масхадов, повторю, — символ этой идеи.
— Кому невыгодны переговоры?
— Тем, кто говорит о переговорах как о чем-то постыдном, неприемлемом и непродуктивном. Тем, кто пытается напугать недавней историей — теми же Хасавюртовскими соглашениями. Мне как прямому участнику тех событий очевидно, что Хасавюрт мифологизируют и неправильно трактуют. Это были ВЫНУЖДЕННЫЕ действия. Нас (именно нас!) загнали в угол. Во-первых, боевики зашли в Грозный и блокировали федеральные силы, Пуликовский даже хотел бомбить и своих и чужих. Я тогда по просьбе Александра Лебедя летал и уговаривал Масхадова и Яндарбиева вывести боевиков, еле-еле уговорили. Во-вторых, у Ельцина и компании были на носу выборы… Время, когда наши военные говорили, что переговоры — это предательство, что им не позволяют решить чеченский вопрос силой, прошло. С 1999-го наших военных никто не сдерживает, политическое напутствие — однозначно силовое. И что? Они приблизились к решению кавказской проблемы? Невыгодны переговоры и чеченскому руководству. В общем, мы теряем время, когда важен каждый день, месяц. У нас в запасе никакого времени не осталось. Война нас опережает, и вопрос сейчас в одном: кто принесет на Кавказ детонатор.
— Появляются ли среди вооруженного сопротивления личности, подобные Масхадову и Басаеву, обладающие влиянием?
— Свято место пусто не бывает. Кто знал Мовсара Бараева? Кто знал Руслана Хучбарова?
— Они же простые исполнители…
— Ну да, исполнители… Я разговаривал в Беслане с этим «исполнителем» Хучбаровым. Я видел его глаза, слышал, что он говорит. Он — представитель идеи, он прекрасно понимал, на что и почему идет. Это не простой робот-автомат… Даже если Масхадов и Басаев явятся с повинной, то на их место встанут хучбаровы и бараевы. Поколение, которое выросло во время войны, фанатично верит в идею и умеет только воевать. С ними вести переговоры будет сложнее в миллион раз. Не зря Казанцев приказал задерживать мужское население Чечни в возрасте от 10 до 60… И еще: не надо представлять хучбаровых и бараевых дикарями. Их много, они борются всю жизнь, они — политики, за ними — молодая агрессивная идеология, они информированы, технологически вооружены, и они растут.
— Руслан Султанович! Как вы отнеслись к награждению Зязикова орденом «За заслуги перед Отечеством» — после Беслана?
— Спокойно. Президенту России виднее, за какие заслуги он раздает награды…
— Но ведь у президента Ингушетии перед всей Россией одна очевидная «заслуга» — трусость…
— Я на тему нового ингушского руководства дал себе обещание не говорить. Хочу добавить, что за весь Афган у нас человек семьдесят получили звание Героя Советского Союза. В России уже человек двести стали Героями. За что?
Елена МИЛАШИНА
14.02.2005
