borislvin

Этот кусок - последние страницы книги. Последние и, возможно, самые известные. Они даже на английском выложены, на одном из ассирийских сайтов - http://www.zindamagazine.com/html/archives/2001/8.20.01/index.php#Literatus

А доктор Шед, о котором говорит Шкловский - был не выдуманным. Правда, Шкловский не знал, когда писал эту книгу в 1922 году, что доктор Шед умер от холеры еще в 1918 году и был похоронен в Тебризе.

О нем:
http://www.aina.org/articles/shedd.pdf
http://www.lulu.com/items/volume_2/149000/149716/1/preview/Shedd_Preview.pdf
http://www.jaas.org/edocs/v12n1/zirinsky.pdf
http://www.nineveh.com/Assyrians%20in%20the%20History%20of%20Urmia,%20Iran.html

( Read more... )

Пожалуй, еще несколько кусков. Вот alik_manov считает, что "Зоо" лучше, а я считаю, что "Зоо" литературнее, в то время как "Сентиментальное путешествие" проще и эпичнее.

А кому не нравится - можно не читать. Все равно под катом спрятано.

( Read more... )

Многие арестованные высокопоставленные чекисты писали из заключения заявления на имя Сталина. Как правило, они признавали прежние "ошибки", а свою вину чаще всего сводили к тому, что, дескать, попали под преступное влияние того или иного руководителя, или, скажем, "не разглядели" в своем руководстве врага и т.д. В общем, каждый старался свалить вину на другого и утопить кого-нибудь еще. А.Я.Свердлов, например, писал в августе 1952 г. Сталину, что он "проработав до 1940 г. под руководством Матусова, проводившего преступную практику, усвоил ряд пороков...". Ни разжалобить Сталина, ни убедить его в своей невиновности почти никому не удалось. Только Питовранов нашел верный тон и смог подобрать ключик к сердцу Сталина. Его письмо от 23 апреля 1952 г. (направлено Игнатьевым Сталину 19 мая) - своеобразный пример проявления партийности и глубокой заботы о дальнейшем развитии и процветании советской разведки. Преамбула питоврановского письма оригинальна:

После ареста первая мысль была, что со мной поступили слишком сурово, несправедливо. Но сразу же я дал себе отчет, что сколь скоро вопрос о моем аресте решился в ЦК, то думать о какой-то несправедливости было бы чудовищно, значило бы претендовать на то, что я умнее ЦК.

Далее подкупая вождя искренностью, Питовранов писал, что теперь "пересмотрел всего себя, вывернул наизнанку и стал давать чистосердечные показания". Назвав Абакумова в письме "гадиной", Питовранов с горечью сетовал: "Я был молод, попал в обстановку восхваления Абакумова". После такого "правильного" вступления Питовранов переходит к делу и пишет свои соображения о делах МГБ. По его мнению, при кураторстве Секретаря ЦК А.А.Кузнецова административный отдел ЦК ВКП(б) был превращен в придаток МГБ, а его заведующий А.С.Бакакин "во всем слушал Абакумова". Питовранов писал:

Может быть, Вы рассердитесь и скажете, что я лезу, куда мне теперь не следует, но я все же считаю необходимым для себя внести на Ваше рассмотрение несколько соображений по чекистской работе.

И вот тут в письме содержалось то, что Сталин не мог пропустить равнодушно. Питовранов предлагал полнее использовать как плацдарм разведки территорию Германии и Австрии, а сам аппарат разведки сделать "более гибким и оперативным".

В разведке много лет не было хороших руководителей. При т. Меркулове - бездарный Фитин, при Абакумове - проходимец Курбаткин, а затем хоть и умный, но очень не оперативный и не острый Федотов. Я убежден, что т. Савченко тоже не тот человек, который должен возглавить разведку, чтобы она обеспечила выполнение требований ЦК.

Далее следовала самая важная часть - о "еврейских националистах":

Все, что делалось по борьбе против еврейских националистов, которые представляют сейчас не меньшую, если не большую опасность, чем немецкая колония в СССР перед войной с Германией, сводилось к спорадическим усилиям против одиночек и локальных групп. Для того, чтобы эту борьбу сделать успешной, следовало бы МГБ СССР смело применять тот метод, о котором ВЫ упомянули, принимая нас, работников МГБ, летом 1951 г., а именно: создать в Москве, Ленинграде, на Украине (особенно в Одессе, Львове, Черновцах), в Белоруссии, Узбекистане (Самарканд, Ташкент), Молдавии, Хабаровском крае (учитывая Биробиджан), Литве и Латвии националистические группы из чекистской агентуры, легендируя в ряде случаев связь этих групп с зарубежными сионистскими кругами. Если не допускать шаблона и не спешить с арестами, то через эти группы можно основательно выявить еврейских националистов и в нужный момент нанести по ним удар. Начатая при тов. Игнатьеве такая работа по двум делам это подтверждает.

Не забыл Питовранов написать и о Власике, предложив перестроить работу Главного управления охраны, отметив, что в его работе "много шумихи" и мало конспирации, - "о каждом шаге охраняемых знал в МГБ Абакумов". И в самом конце письма высказал свои соображения об усилении партийного влияния на органы госбезопасности:

Товарищ Сталин! ЦК ВКП(б) неоднократно отмечал, что врагам удавалось отрывать чекистские аппараты от партийных органов. Я думаю, что условие для этого отрыва в некоторой мере создается своеобразной кастовостью, флюсоподобной односторонностью многих чекистов, связанной в известной степени с особенностями их работы. Если Вами будет признано необходимым, я мог бы свои соображения по этому вопросу и предложения, вытекающие из них, доложить т. Игнатьеву.

Конечно, в конце письма содержалась и мольба: "Зная Вашу строгость, но и Ваше великодушие, я как родного отца прошу Вас, товарищ Сталин, дать мне возможность исправиться".

<...>

Уже в начале ноября 1952 г. он было освобожден из тюрьмы и, отдохнув несколько дней, 13 ноября 1952 г. был принят Сталиным в Кремле.


Никита Петров "Репрессии в аппарате МГБ в последние годы жизни Сталина 1951-1953"
Cahiers du Monde russe, 44/2-3, Avril-septembre 2003

Статьи из журналов:
( Read more... )

Д. Б. ФУРМАН

ВЫБОР КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА

Обстоятельства крещения Руси окружены легендой. Летопись говорит, что на восьмом году княжения князя Владимира Святославовича, в 986 году, к нему пришли четыре посольства из разных стран, каждое из которых расхваливало религию своей страны и убеждало Владимира принять ее. Это были: волжские булгары - мусульмане, призывавшие его принять ислам, хазарские евреи, посланцы Рима и Византии. Владимиру не понравилось, что по мусульманскому закону нужно совершать обрезание, нельзя есть свинины и особенно - что нельзя пить вина, в связи с чем он произносит знаменитую фразу: «Руси есть веселье питье, не можем бес того быти». Папских посланцев он отсылает с неясной мотивировкой: «Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого (Идете опять, яко отци наши сего не приняли суть)» [1]. Иудаизм Владимир отвергает, говоря, что раз своей земли у евреев нет, следовательно, бог их не любит, а значит, и религия у них ложная. Представитель греков, «философ», произносит очень длинную и красивую речь, которая, очевидно, произвела сильное впечатление. Вслед за этим Владимир уже сам посылает послов в разные страны, так сказать, «посмотреть» религии этих стран. О евреях на этот раз ничего не говорится. Мусульманское богослужение показалось послам смешным и нелепым («поклонився, сядеть и глядить семо и овамо, яко бешенъ и несть веселья в них, но печаль и смрад велик»), западное христианское - недостаточно красивым («красоты не видехомъ некоеже») [2], греческое же очень понравилось, и Владимир совершает выбор. Далее излагается история похода на Корсунь, брака с Анной и собственно крещения Руси в 988 году.

[1] «Повесть временных лет». Статьи и комментарии Д. С. Лихачева, т. I. М.- Л., 1950, с. 60, 258.
[2] Там же, с. 74, 274.

Очевидно, этот рассказ - наполовину легенда, наполовину - чисто литературное произведение. Но, на наш взгляд, как бы ни соотносился рассказ с реальными историческими событиями, в нем содержится одна очень важная истина. И эту истину автор, излагавший дело так, как оно ему представлялось, уловил и передал именно в силу собственной наивности и простодушия. Истина эта заключается в том, что Владимир и его окружение - раннефеодальная верхушка русского общества - не орудия каких-то безличных сил, а живые люди, совершившие жизненный выбор, который, как и любой выбор, мог быть и каким-то иным. И выбор этот, опять-таки как любой жизненный выбор, был выбором сложного целого (в данном случав - религии), основывавшимся на неполном знании этого целого. И именно это волевое решение заранее не предрешенной ситуации делает крещение Руси историческим событием, как наши решения различных жизненных ситуаций (выбор профессии, жены, мировоззрения и т.д.) являются событиями наших биографий. И как бы ни менялись наши представления о том, как реально происходило принятие христианства, какие влияния и силы боролись при дворе Владимира и в обществе (о чем мы сейчас почти ничего не знаем), новые гипотетические знания не могут поколебать этой «наивной истины» летописного рассказа. Выбор может быть более или менее трудным, на него могут влиять те или иные мотивы и факторы, он мог совершаться в той или иной форме, но это всегда - выбор.
( Read more... )

К. Ф. ШАЦИЛЛО

ФОРМИРОВАНИЕ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА В СУДОСТРОИТЕЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
ЮГА РОССИИ

( часть вторая, окончание )

Олег Кен

Между Цезарем и Чингис-ханом

"Наполеон" Е. В. Тарле как литературный памятник общественно-политической борьбы 1930-х годов

...Сопоставление Тамерлана с Александром Македонским есть плохое предвещание для наших исторических споров...

(Вл. Соловьев. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории)

По масштабам своего влияния на умы людей сталинской эпохи "Наполеон" Тарле оказался вторым после "Краткого курса» истории ВКП(б) историческим сочинением. В отличие от партийного трактата 1938 года книга Тарле подвергалась непрерывным переделкам, и в эпоху десталинизации пережила новое рождение. Быть может, эти обстоятельства способствовали утверждению взгляда на нее как на научный труд и одновременно образец исторической беллетристики. Если замысел, язык и концептуальное содержание «Краткого курса» давно превратились в предмет социально-политического анализа, то сохранение «Наполеона» в поле современного чтения мешало понять его общественную принадлежность к середине 1930-х гг. Вместе с тем это произведение запечатлело определенную фазу идейной и политической эволюции советского общества и выразило дилеммы, перед которыми оказалась власть на закате революционной эры.
( Read more... )