![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borislvinСебе на память, по итогам нескольких комментов (в частности, здесь и здесь).
Какие последствия могут проистечь из признания?
В реальных связях России с А/ЮО ничего не меняется, они как были тесными, так и останутся тесными. В реальных связях А/ЮО с внешним миром точно так же ничего не меняется - они как были маргинальными, так и останутся маргинальными. То есть плюсов не видно.
После Косова Россия оказалась чем-то вроде неформального лидера складывающейся "всемирной анти-сепаратистской лиги", с участием Китая, Индии и т.д. Их неприятие косовской независимости имело принципиальный характер (что мы можем не соглашаться с этим принципом - это дело другое), а признание Косова со стороны ряда европейских стран и т.д., наоборот, выглядело беспринципным использованием двойных стандартов. Теперь эта лига рассыпается, мы из нее выпадаем, и после полугода-года громогласного осуждения беспринципности других - сами же следуем по тому самому пути, который только что считали не приемлемым ни для кого. Это, очевидно, минус.
То, что Россия открыто способствовала этническим чисткам в А/ЮО, равно как и то, что само существование независимой Абхазии возможно только в результате этнической чистки, нашу позицию тоже не усиливает.
Отношения с Грузией переносятся на совершенно иную почву. Соглашения начала 90-х о миротворчестве, судя по всему, теряют силу, так как основывались на принципе суверенитета и территориальной целостности Грузии - соответственно, мандат российских войск подвисает в воздухе, и Грузия может формально объявить их оккупационными. То же со статусом "зоны безопасности" и т.д. - если раньше это можно было объявлять поддержанием в силе нарушенных Грузией соглашений, то теперь это просто односторонняя оккупация.
И так далее.
Единственным осязаемым плюсом оказывается только эйфория как в самих А/ЮО, так и, прежде всего, в России. Утерли, показали дулю, врезали и вмазали.
Получается, что решение, с точки зрения внешней политики совершенно не выгодное, а с точки зрения прагматической внутренней политики в лучшем случае нейтральное, принимается ради удовлетворения разных комплексов. То есть - фактически - для того, чтобы снять неудовлетворенность и фрустрацию, неожиданно возникшую, похоже, в результате того, как повернулись события. Ведь войскам пришлось остановиться на полпути, потом топтаться без ясных целей, потом просто выходить назад, и все без навязывания Грузии хоть каких-либо обязательств и без малейшего изменения ее политической позиции.
То есть это признание больше выглядит своего рода громкой внутриполитической компенсацией за негромкое признание ограниченности наших реальных притязаний и эффективной зоны влияния.
Собственно, Турция давным-давно признала Северный Кипр - и никаких реальных последствий это не имеет, ни плохих, ни хороших.
Интересно, кстати, как это будет воспринято, скажем, в той же СЕВЕРНОЙ Осетии - получается, что крохотный эксклав приобретает формальный статус, несравнимо более высокий (в собственных глазах и, что важно, в глазах России), чем его де-факто метрополия. Типа, у Цхинвали в Москве будет посол с дипномером, а у Владикавказа что?
То есть или Осетия захочет присоединить ЮО, или там могут зашевелиться мысли о собственном статусе.
Первый вариант тоже возможен, но все-таки более серьезен, чем просто признание независимости ЮО. Ведь это признание для России не влечет никаких последствий - кого хотим, того признаем, и никто не имеет права нам указывать, что нам думать, в то время как присоединение может привести к ситуации, когда часть территории и границ России будет оспариваться и не признаваться, причем едва ли не большинством стран мира.
Какие последствия могут проистечь из признания?
В реальных связях России с А/ЮО ничего не меняется, они как были тесными, так и останутся тесными. В реальных связях А/ЮО с внешним миром точно так же ничего не меняется - они как были маргинальными, так и останутся маргинальными. То есть плюсов не видно.
После Косова Россия оказалась чем-то вроде неформального лидера складывающейся "всемирной анти-сепаратистской лиги", с участием Китая, Индии и т.д. Их неприятие косовской независимости имело принципиальный характер (что мы можем не соглашаться с этим принципом - это дело другое), а признание Косова со стороны ряда европейских стран и т.д., наоборот, выглядело беспринципным использованием двойных стандартов. Теперь эта лига рассыпается, мы из нее выпадаем, и после полугода-года громогласного осуждения беспринципности других - сами же следуем по тому самому пути, который только что считали не приемлемым ни для кого. Это, очевидно, минус.
То, что Россия открыто способствовала этническим чисткам в А/ЮО, равно как и то, что само существование независимой Абхазии возможно только в результате этнической чистки, нашу позицию тоже не усиливает.
Отношения с Грузией переносятся на совершенно иную почву. Соглашения начала 90-х о миротворчестве, судя по всему, теряют силу, так как основывались на принципе суверенитета и территориальной целостности Грузии - соответственно, мандат российских войск подвисает в воздухе, и Грузия может формально объявить их оккупационными. То же со статусом "зоны безопасности" и т.д. - если раньше это можно было объявлять поддержанием в силе нарушенных Грузией соглашений, то теперь это просто односторонняя оккупация.
И так далее.
Единственным осязаемым плюсом оказывается только эйфория как в самих А/ЮО, так и, прежде всего, в России. Утерли, показали дулю, врезали и вмазали.
Получается, что решение, с точки зрения внешней политики совершенно не выгодное, а с точки зрения прагматической внутренней политики в лучшем случае нейтральное, принимается ради удовлетворения разных комплексов. То есть - фактически - для того, чтобы снять неудовлетворенность и фрустрацию, неожиданно возникшую, похоже, в результате того, как повернулись события. Ведь войскам пришлось остановиться на полпути, потом топтаться без ясных целей, потом просто выходить назад, и все без навязывания Грузии хоть каких-либо обязательств и без малейшего изменения ее политической позиции.
То есть это признание больше выглядит своего рода громкой внутриполитической компенсацией за негромкое признание ограниченности наших реальных притязаний и эффективной зоны влияния.
Собственно, Турция давным-давно признала Северный Кипр - и никаких реальных последствий это не имеет, ни плохих, ни хороших.
Интересно, кстати, как это будет воспринято, скажем, в той же СЕВЕРНОЙ Осетии - получается, что крохотный эксклав приобретает формальный статус, несравнимо более высокий (в собственных глазах и, что важно, в глазах России), чем его де-факто метрополия. Типа, у Цхинвали в Москве будет посол с дипномером, а у Владикавказа что?
То есть или Осетия захочет присоединить ЮО, или там могут зашевелиться мысли о собственном статусе.
Первый вариант тоже возможен, но все-таки более серьезен, чем просто признание независимости ЮО. Ведь это признание для России не влечет никаких последствий - кого хотим, того признаем, и никто не имеет права нам указывать, что нам думать, в то время как присоединение может привести к ситуации, когда часть территории и границ России будет оспариваться и не признаваться, причем едва ли не большинством стран мира.
