Да, а насчет теорий Суворова - эта тема одновременно и слишком простая, и слишком сложная.
Сложное же в ней, на мой взгляд, то, что не вполне осознается в России и русском сообществе. А именно - очень неравномерный интерес, проявляемый в мире к "суворовской" проблематике, то есть к вопросу о непосредственных причинах второй мировой войны.
У меня сложилось представление, что историки этим вопросом в целом интересуются меньше, чем вопросом о причинах первой мировой войны. И историки, и то, что можно назвать "историко-ориентированным общественным мнением" (журналистов, преподавателей, обозревателей, издателей, активных читателей, руководителей университетов и т.д. - то есть тех, кто в конечном счете формирует спрос на исторические исследования). Конечно, на английском есть ряд авторов (Овери, Робертс, Ульдрикс, Карлей, Пражмовская), но это все очень узкий, и даже в чем-то маргинальный, круг. Тейлор с его ревизионизмом и опровергателями его ревизионизма (сборник Мартеля) - это уже все-таки прошлое.
Главная тому причина, на мой взгляд - это устойчивый образ гитлеровской Германии, воплощающей все возможное зло и стремящейся к мировому господству, всемирной войне и т.д. В рамках этого представления вопрос о непосредственных причинах войны оказывается несущественным, это примерно как вопрос о непосредственных причинах, побудивших карманника залезть именно в этот карман именно в этот момент. На этом фоне первая мировая война оказывается величайшим и самым трагическим в мировой истории недоразумением, в причинах которого так и не удается до конца разобраться.
Собственно же военным историкам, преподающим в академиях и т.д., политические предпосылки войны так же малоинтересны, как и история кампании июня-июля 1941 года - ведь для обучения офицеров полезнее изучать сражения, идущие более или менее на равных, нежели очевидные разгромы.
В результате и получается, что сенсационные, по русским понятиям, авторы типа Суворова и Солонина в Америке практически не могут найти достойную аудиторию. Об их российских оппонентах я уж и не говорю, им в англоязычном мире вряд ли что-то светит вообще.
С другой стороны, "суворовская" проблематика остается крайне актуальной для СССР и его восточно-европейских колоний и сателлитов. Отсюда популярность тех же Суворова и Солонина как в Польше, Прибалтике и т.д. (к "восточно-европейским" авторам я бы добавил и тех, кто живет на Западе, типа Лукеша или Ченчялы), так и в России, где вокруг них идет бесконечное ломание копий. Но если польские историки в целом, как я понимаю, полностью восприняли "суворовский" взгляд (сужу, например, по Корнату), то для русских историков отношение к Суворову оказалось страшно больным вопросом. Во многом, думаю, из-за ревности к "неостепененному", необыкновенно увлекательно пишущему автору, перехватившему все внимание и завоевавшему весь успех. Плюс, конечно, суворовские построения типа содержащихся в "Очищении" тоже кого-то могли оттолкнуть. Наконец, его нетривиальная судьба - например, Олег Кен не мог воспринимать Суворова вне его шпионской профессии, которая Олегу была крайне неприятной, будучи квинтэссенцией лжи и мистификации.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2010-10-05 04:07 am (UTC)Сложное же в ней, на мой взгляд, то, что не вполне осознается в России и русском сообществе. А именно - очень неравномерный интерес, проявляемый в мире к "суворовской" проблематике, то есть к вопросу о непосредственных причинах второй мировой войны.
У меня сложилось представление, что историки этим вопросом в целом интересуются меньше, чем вопросом о причинах первой мировой войны. И историки, и то, что можно назвать "историко-ориентированным общественным мнением" (журналистов, преподавателей, обозревателей, издателей, активных читателей, руководителей университетов и т.д. - то есть тех, кто в конечном счете формирует спрос на исторические исследования). Конечно, на английском есть ряд авторов (Овери, Робертс, Ульдрикс, Карлей, Пражмовская), но это все очень узкий, и даже в чем-то маргинальный, круг. Тейлор с его ревизионизмом и опровергателями его ревизионизма (сборник Мартеля) - это уже все-таки прошлое.
Главная тому причина, на мой взгляд - это устойчивый образ гитлеровской Германии, воплощающей все возможное зло и стремящейся к мировому господству, всемирной войне и т.д. В рамках этого представления вопрос о непосредственных причинах войны оказывается несущественным, это примерно как вопрос о непосредственных причинах, побудивших карманника залезть именно в этот карман именно в этот момент. На этом фоне первая мировая война оказывается величайшим и самым трагическим в мировой истории недоразумением, в причинах которого так и не удается до конца разобраться.
Собственно же военным историкам, преподающим в академиях и т.д., политические предпосылки войны так же малоинтересны, как и история кампании июня-июля 1941 года - ведь для обучения офицеров полезнее изучать сражения, идущие более или менее на равных, нежели очевидные разгромы.
В результате и получается, что сенсационные, по русским понятиям, авторы типа Суворова и Солонина в Америке практически не могут найти достойную аудиторию. Об их российских оппонентах я уж и не говорю, им в англоязычном мире вряд ли что-то светит вообще.
С другой стороны, "суворовская" проблематика остается крайне актуальной для СССР и его восточно-европейских колоний и сателлитов. Отсюда популярность тех же Суворова и Солонина как в Польше, Прибалтике и т.д. (к "восточно-европейским" авторам я бы добавил и тех, кто живет на Западе, типа Лукеша или Ченчялы), так и в России, где вокруг них идет бесконечное ломание копий. Но если польские историки в целом, как я понимаю, полностью восприняли "суворовский" взгляд (сужу, например, по Корнату), то для русских историков отношение к Суворову оказалось страшно больным вопросом. Во многом, думаю, из-за ревности к "неостепененному", необыкновенно увлекательно пишущему автору, перехватившему все внимание и завоевавшему весь успех. Плюс, конечно, суворовские построения типа содержащихся в "Очищении" тоже кого-то могли оттолкнуть. Наконец, его нетривиальная судьба - например, Олег Кен не мог воспринимать Суворова вне его шпионской профессии, которая Олегу была крайне неприятной, будучи квинтэссенцией лжи и мистификации.
Вот такие сумбурные мысли.