Учреждение под названием "National Security Archive" (реально это микро-центр при одном из здешних университетов) мне очень знакомо. Они публикуют много ценных документов, но идеологически они нисколько не беспристрастны, а устойчиво следуют своей главной задаче - разоблачению того, что в советской пропаганде называлось "империалистическая сущность американской внешней политики". В рамках следования этой цели они, сверх публикации собственно документов, предлагают свою их интерпретацию, которая нередко не соответствует содержанию самих документов.
Насколько я вижу, именно это получилось и в данном случае. Те бумаги, которые они раскопали и выложили, никак не противоречат логике Крамера.
Да, вопрос о гипотетическом расширении НАТО на страны Восточной Европы в 1990 году был предметом дискуссий среди руководителей ведущих стран НАТО. Да, идея о допустимости расширения разделялась вовсе не всеми. Да, сомнения по этому поводу озвучивались и в разговорах с советскими начальниками.
Но - нет, никаких обязательств на этот предмет советским начальникам никто не давал.
Тут надо отчетливо понимать, что есть огромная разница между личным мнением президента или премьер-министра и обязательством, принятым государством. Президент или премьер-министр вполне может сказать "мы не планируем", но это никак не мешает тому, что завтра обстоятельства переменятся и будет решено планировать. Обязательства же формулируются совсем другим образом.
Например, я выше упоминал т.н. "base policy" Норвегии. Это обязательство высказано не в ходе простой беседы, а в форме письменного заявления от 1 февраля 1949 года, где, в частности, прямо сказано - "The Norwegian Government will never be a party to any agreement with other states involving obligations on the part of Norway to make available to the armed forces of foreign power's bases on Norwegian territory as long as Norway is not attacked or subject to the threat of attack". И это обязательство сохраняет силу до сегодняшнего дня. И это обязательство именно Норвегии, и только в отношении Норвегии.
Собственно, здесь очень хорошо видна разница между разговорами индивидуальных политиков и обязательствами государств. Похоже, что эта разница плохо осознается в России, в том числе в самых высших кругах, где до сих пор воспринимают международную политику как по большей части взаимодействие "первых лиц". Мне рассказывали очень показательные истории, как российские высшие начальники никак не могли поверить в то, что их западные партнеры вовсе не всемогущи и, например, не могут пойти наперекор решениям судов; соответственно, отсылки к этому аргументу воспринимались как пустые несерьезные отговорки.
В данном же случае ясно, что гипотетические обязательства по важнейшим вопросам внешней политики озвучиваются не в ходе случайной реплики, брошенной в разговоре Мейджора с Язовым (и отражающей в лучшем случае тогдашний ход мыслей лично Мейджора).
Я уже не говорю о том, что имеющиеся исторические прецеденты ограничительных формул в отношении деятельности НАТО (в случае Норвегии, Дании и Германии) во всех случаях основаны на прямых и явных декларациях самих этих стран, а вовсе не других стран НАТО. Если бы у Шеварднадзе и Горбачева хватило ума выцыганить у правительств Польши, Венгрии и т.д. формальные обязательства нейтралитет и неприсоединения к НАТО, то это, конечно, осложнило бы их вступление в блок. По крайней мере, им бы пришлось или переобговаривать это с Россией. или идти на разрыв соглашений. Но ничего подобного сделано не было, так что у стран Восточной Европы в этом смысле руки были абсолютно развязаны.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2018-01-11 07:46 pm (UTC)Насколько я вижу, именно это получилось и в данном случае. Те бумаги, которые они раскопали и выложили, никак не противоречат логике Крамера.
Да, вопрос о гипотетическом расширении НАТО на страны Восточной Европы в 1990 году был предметом дискуссий среди руководителей ведущих стран НАТО. Да, идея о допустимости расширения разделялась вовсе не всеми. Да, сомнения по этому поводу озвучивались и в разговорах с советскими начальниками.
Но - нет, никаких обязательств на этот предмет советским начальникам никто не давал.
Тут надо отчетливо понимать, что есть огромная разница между личным мнением президента или премьер-министра и обязательством, принятым государством. Президент или премьер-министр вполне может сказать "мы не планируем", но это никак не мешает тому, что завтра обстоятельства переменятся и будет решено планировать. Обязательства же формулируются совсем другим образом.
Например, я выше упоминал т.н. "base policy" Норвегии. Это обязательство высказано не в ходе простой беседы, а в форме письменного заявления от 1 февраля 1949 года, где, в частности, прямо сказано - "The Norwegian Government will never be a party to any agreement with other states involving obligations on the part of Norway to make available to the armed forces of foreign power's bases on Norwegian territory as long as Norway is not attacked or subject to the threat of attack". И это обязательство сохраняет силу до сегодняшнего дня. И это обязательство именно Норвегии, и только в отношении Норвегии.
Собственно, здесь очень хорошо видна разница между разговорами индивидуальных политиков и обязательствами государств. Похоже, что эта разница плохо осознается в России, в том числе в самых высших кругах, где до сих пор воспринимают международную политику как по большей части взаимодействие "первых лиц". Мне рассказывали очень показательные истории, как российские высшие начальники никак не могли поверить в то, что их западные партнеры вовсе не всемогущи и, например, не могут пойти наперекор решениям судов; соответственно, отсылки к этому аргументу воспринимались как пустые несерьезные отговорки.
В данном же случае ясно, что гипотетические обязательства по важнейшим вопросам внешней политики озвучиваются не в ходе случайной реплики, брошенной в разговоре Мейджора с Язовым (и отражающей в лучшем случае тогдашний ход мыслей лично Мейджора).
Я уже не говорю о том, что имеющиеся исторические прецеденты ограничительных формул в отношении деятельности НАТО (в случае Норвегии, Дании и Германии) во всех случаях основаны на прямых и явных декларациях самих этих стран, а вовсе не других стран НАТО. Если бы у Шеварднадзе и Горбачева хватило ума выцыганить у правительств Польши, Венгрии и т.д. формальные обязательства нейтралитет и неприсоединения к НАТО, то это, конечно, осложнило бы их вступление в блок. По крайней мере, им бы пришлось или переобговаривать это с Россией. или идти на разрыв соглашений. Но ничего подобного сделано не было, так что у стран Восточной Европы в этом смысле руки были абсолютно развязаны.