![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borislvinГосударственная экономика делает из нас мошенников
Долгое время наша публицистика осваивала эзопов язык. Политическая цензура работала, как и все государственные органы, бюрократически и следила не столько за вредными мыслями, сколько за вредными словами. Отсюда - увлекательное занятие: придумывание новых слов для старых запретных идей.
Так, чтобы избежать крамольного слова "приватизация", появилось словечко "разгосударствление". Уже как бы признано, что государственная собственность - не идеал человечества. Частная же ("приватная") собственность еще не легализована. Теперь, когда агитировать за приватизацию стало не только безопасно, но и модно, слово "разгосударствление" уходит из обихода и газетного языка. А жаль. Оно - невольно - точнее указывает на корень всех наших экономических проблем.
Попробуем показать, хотя бы условно, границу между приватизацией и разгосударствлением.
Представим себе любое предприятие. Его будущее, грубо говоря, зависит от двух основных факторов. Внутренний - то, что будет делать руководство предприятия, его владелец, директор и т.д. Внешний - развитие не зависящей от предприятия "окружающей среды", своеобразного воздуха экономики, того океана, в котором предприятие плавает.
Экономическая "окружающая среда" в идеале выступает как бескрайний мир цен. Закон рынка прост: внимательно следи за ценами и рискуй с умом.
Государство в экономике - чаще всего источник вреда и насилия. Но когда оно вмешивается в управление предприятием, то есть выступает как его собственник, то вред этот локален. Что производить, каким образом, в каких количествах? Как распорядиться прибылью, куда вложить ее? Частный собственник отвечает на этот вопрос сам, сообразуясь только с указаниями рыночной конъюнктуры (иначе сказать - требованиями потребителей). "Ответы" выражаются в принятии конкретных управленческих решений, либо в выборе наемных директоров, либо в покупке-продаже акций.
На те же вопросы отвечает и собственник-государство. Слава богу, если руководствуется оно теми же критериями! Тогда государство оказывается хотя бы не хуже частного владельца. Но ведь "государство" - это абстракция; решения принимают конкретные люди и руководствуются они, естественно, соображениями совсем иными, нежели рыночная эффективность. Так что государственное предприятие всегда будет в лучшем случае почти таким же эффективным, как частное, в не лучшем же случае…
Но вред от государственной активности в управлении предприятием - это как бы и не вред в сравнении с тем ущербом, который наносится его, государства, воздействием на сами условия хозяйствования. На цены, свободный процесс их формирования. Государство может искажать цены путем их замораживания, путем дотаций, путем неравномерного налогообложения, и производителю будет выгодна вовсе не та продукция, которую действительно жаждет получить потребитель. Государство может даже просто запрещать цены, переходя в какой-то области к безденежному распределению.
Во всем мире государственное вмешательство в мир цен происходило из самых благих побуждений. И результаты - всегда, неизменно - были самыми противоположными. В Великобритании государство шло десятилетиями на все, чтобы спасти отсталые отрасли - угледобычу, судостроение - и в результате кризис этих отраслей оказался самым затянутым и болезненным. Когда государство устанавливает размер минимальной заработной платы, оно тем самым сокращает число рабочих мест для тех, кто готов работать за более низкую оплату. Когда оно начинает распределять жилье бесплатно - то, на удивление, самые высокооплачиваемые группы населения получают не только самое лучшее по качеству, но еще и самое дешевое жилище (то же самое происходит и с медициной, и с образованием).
Любое государственное вмешательство в свободное формирование цен означает, что государство (то есть какие-то конкретные, хотя бы и многочисленные, люди) начинает распоряжаться чужими средствами. Оно присваивает себе право решать, что для нас важнее, как мы должны жить, где работать, сколько зарабатывать и как тратить заработанное. За нами признавалось лишь право распоряжаться своими средствами в мелочах: купить книжку, или выпить водки, или сходить в кафе.
Но когда речь идет о серьезных вещах, о вложениях капитальных сумм, - в жилье, земельный участок, образование, в здоровье для себя и своих близких, - тут государство в отношении нас применяет презумпцию неполноценности, неразумности. Оно лучше знает, как тратить наши деньги.
Такая ситуация неприемлема уже не только из-за своей экономической неэффективности, из-за отсутствия рационального стимула для производителя. Эта ситуация аморальна. И уже поэтому должна быть отвергнута.
Ущерб от государственного вмешательства в ценообразование невозможно локализовать. Оно парализует нормальную экономическую деятельность во всех отраслях. Оно превращает любую коммерцию в спекуляцию, любую сделку - в обман, любое приобретение - в грабеж. Искаженная "атмосфера" экономики препятствует приватизации, не дает исправить даже тот локальный вред, который наносит государственное предпринимательство. Невозможно определить ценность приватизируемого имущества, невозможно соблюсти справедливость в продаже его, невозможно, следовательно, сделать эту приватизацию легитимной в глазах нации.
Разгосударствление экономики стало уже самым настоятельным велением времени. Оно должно быть гораздо более радикальным, чем, скажем, то, которое происходило на Западе в 80-е годы. Результатом разгосударствления должна стать экономика с масштабами государственного вмешательства и государственного контроля несравнимо меньшим, чем в самых либеральных странах Запада. Ведь в отличие от нашей страны там государство худо-бедно справляется с теми обязанностями, которые общество по традиции предоставляет ему.
Наше государство в экономике может только разрушать. Оно еще сохранило силу, но потеряло уважение. Обмануть, обойти государство у нас уже не стыдно, это уже не ненормально, это уже - почетно. Государственная экономика делает из нас мошенников.
Необходимо лишить государство всех (в крайнем случае -почти всех) прав и монопольных полномочий, которые ему предоставлены. Цены должны стать свободными. Это не должно быть жульническое повышение розничных цен ради сохранения и укрепления старой структуры производства, удаленной от потребностей общества. Свободные цены означают снятие ограничений на любую хозяйственную деятельность всеми субъектами и лицами, снятие ограничений по зарплате, хранению, распоряжению и использованию средств, по обмену валют, по продаже жилья, земли. Свободные цены означают ликвидацию всех дотаций и псевдобесплатности, и мы своим рублем определим, какие отрасли нам важнее. Свободные цены означают минимальный налог - и производитель получит действительную оценку своего труда.
Можно оправдать государственную помощь тем, кто исключен из нормальной экономической жизни - сиротам, инвалидам, престарелым. Но сомнительно, что наше государство вдруг проявит несвойственную ему способность разумно распорядиться собранными для этого (с нас же!) в виде налогов средствами. Государство не может быть милосерднее, чем его граждане. Скорее - наоборот. А значит - не государство должно принудительно собирать налоги для этого, а частные, добровольные организации обращаться к гражданам за помощью для обездоленных.
Внимательный анализ государственных расходов позволит их минимизировать. Ведь даже при снятии всех ограничений в экономике останется (во всяком случае, в обозримом будущем) область, в которой государство обладает совершенно исключительными возможностями. Государство, как никто другой, умеет делать деньги. Более того, только государство и умеет их делать. Упомянем некоторые из бесчисленных бед, которые несет инфляция: ликвидируются стимулы долгосрочного инвестирования, разрушаются учет и прогнозирование, развивается безответственность требований, консервируется структура производства, происходит перекачка реальных ценностей от бедных к богатым. Инфляция - это обезболивание без лечения.
И если мы можем еще оставить государству какую-то роль в экономике, то это контроль за твердостью, крепостью, устойчивостью национальной валюты. Нет абсолютно никаких гарантий, что наше государство способно с этим справиться. Оно способно только устраивать гонку между частями собственного бюджета - приходной и расходной, тогда как здоровая экономика означает их сокращение.
Надо сказать "нет" бессовестному вмешательству государства в экономику. Это даже не грабеж - мы бы порадовались хотя бы за разбогатевших грабителей. Это просто всенародное истребление всенародного добра. Государство, наш враг, не персонифицируется. Государственная экономика - это все мы, это наш ночной кошмар, сон лунатиков, которые с изумляющим весь мир искусством и точностью демонстрируют абсолютно бессмысленное поведение. Это мы все - ходим голые по крыше.
Пора бросить вздорные разговоры о гражданской войне. У нас нет врагов. Нам пора просто проснуться.
Долгое время наша публицистика осваивала эзопов язык. Политическая цензура работала, как и все государственные органы, бюрократически и следила не столько за вредными мыслями, сколько за вредными словами. Отсюда - увлекательное занятие: придумывание новых слов для старых запретных идей.
Так, чтобы избежать крамольного слова "приватизация", появилось словечко "разгосударствление". Уже как бы признано, что государственная собственность - не идеал человечества. Частная же ("приватная") собственность еще не легализована. Теперь, когда агитировать за приватизацию стало не только безопасно, но и модно, слово "разгосударствление" уходит из обихода и газетного языка. А жаль. Оно - невольно - точнее указывает на корень всех наших экономических проблем.
Попробуем показать, хотя бы условно, границу между приватизацией и разгосударствлением.
Представим себе любое предприятие. Его будущее, грубо говоря, зависит от двух основных факторов. Внутренний - то, что будет делать руководство предприятия, его владелец, директор и т.д. Внешний - развитие не зависящей от предприятия "окружающей среды", своеобразного воздуха экономики, того океана, в котором предприятие плавает.
Экономическая "окружающая среда" в идеале выступает как бескрайний мир цен. Закон рынка прост: внимательно следи за ценами и рискуй с умом.
Государство в экономике - чаще всего источник вреда и насилия. Но когда оно вмешивается в управление предприятием, то есть выступает как его собственник, то вред этот локален. Что производить, каким образом, в каких количествах? Как распорядиться прибылью, куда вложить ее? Частный собственник отвечает на этот вопрос сам, сообразуясь только с указаниями рыночной конъюнктуры (иначе сказать - требованиями потребителей). "Ответы" выражаются в принятии конкретных управленческих решений, либо в выборе наемных директоров, либо в покупке-продаже акций.
На те же вопросы отвечает и собственник-государство. Слава богу, если руководствуется оно теми же критериями! Тогда государство оказывается хотя бы не хуже частного владельца. Но ведь "государство" - это абстракция; решения принимают конкретные люди и руководствуются они, естественно, соображениями совсем иными, нежели рыночная эффективность. Так что государственное предприятие всегда будет в лучшем случае почти таким же эффективным, как частное, в не лучшем же случае…
Но вред от государственной активности в управлении предприятием - это как бы и не вред в сравнении с тем ущербом, который наносится его, государства, воздействием на сами условия хозяйствования. На цены, свободный процесс их формирования. Государство может искажать цены путем их замораживания, путем дотаций, путем неравномерного налогообложения, и производителю будет выгодна вовсе не та продукция, которую действительно жаждет получить потребитель. Государство может даже просто запрещать цены, переходя в какой-то области к безденежному распределению.
Во всем мире государственное вмешательство в мир цен происходило из самых благих побуждений. И результаты - всегда, неизменно - были самыми противоположными. В Великобритании государство шло десятилетиями на все, чтобы спасти отсталые отрасли - угледобычу, судостроение - и в результате кризис этих отраслей оказался самым затянутым и болезненным. Когда государство устанавливает размер минимальной заработной платы, оно тем самым сокращает число рабочих мест для тех, кто готов работать за более низкую оплату. Когда оно начинает распределять жилье бесплатно - то, на удивление, самые высокооплачиваемые группы населения получают не только самое лучшее по качеству, но еще и самое дешевое жилище (то же самое происходит и с медициной, и с образованием).
Любое государственное вмешательство в свободное формирование цен означает, что государство (то есть какие-то конкретные, хотя бы и многочисленные, люди) начинает распоряжаться чужими средствами. Оно присваивает себе право решать, что для нас важнее, как мы должны жить, где работать, сколько зарабатывать и как тратить заработанное. За нами признавалось лишь право распоряжаться своими средствами в мелочах: купить книжку, или выпить водки, или сходить в кафе.
Но когда речь идет о серьезных вещах, о вложениях капитальных сумм, - в жилье, земельный участок, образование, в здоровье для себя и своих близких, - тут государство в отношении нас применяет презумпцию неполноценности, неразумности. Оно лучше знает, как тратить наши деньги.
Такая ситуация неприемлема уже не только из-за своей экономической неэффективности, из-за отсутствия рационального стимула для производителя. Эта ситуация аморальна. И уже поэтому должна быть отвергнута.
Ущерб от государственного вмешательства в ценообразование невозможно локализовать. Оно парализует нормальную экономическую деятельность во всех отраслях. Оно превращает любую коммерцию в спекуляцию, любую сделку - в обман, любое приобретение - в грабеж. Искаженная "атмосфера" экономики препятствует приватизации, не дает исправить даже тот локальный вред, который наносит государственное предпринимательство. Невозможно определить ценность приватизируемого имущества, невозможно соблюсти справедливость в продаже его, невозможно, следовательно, сделать эту приватизацию легитимной в глазах нации.
Разгосударствление экономики стало уже самым настоятельным велением времени. Оно должно быть гораздо более радикальным, чем, скажем, то, которое происходило на Западе в 80-е годы. Результатом разгосударствления должна стать экономика с масштабами государственного вмешательства и государственного контроля несравнимо меньшим, чем в самых либеральных странах Запада. Ведь в отличие от нашей страны там государство худо-бедно справляется с теми обязанностями, которые общество по традиции предоставляет ему.
Наше государство в экономике может только разрушать. Оно еще сохранило силу, но потеряло уважение. Обмануть, обойти государство у нас уже не стыдно, это уже не ненормально, это уже - почетно. Государственная экономика делает из нас мошенников.
Необходимо лишить государство всех (в крайнем случае -почти всех) прав и монопольных полномочий, которые ему предоставлены. Цены должны стать свободными. Это не должно быть жульническое повышение розничных цен ради сохранения и укрепления старой структуры производства, удаленной от потребностей общества. Свободные цены означают снятие ограничений на любую хозяйственную деятельность всеми субъектами и лицами, снятие ограничений по зарплате, хранению, распоряжению и использованию средств, по обмену валют, по продаже жилья, земли. Свободные цены означают ликвидацию всех дотаций и псевдобесплатности, и мы своим рублем определим, какие отрасли нам важнее. Свободные цены означают минимальный налог - и производитель получит действительную оценку своего труда.
Можно оправдать государственную помощь тем, кто исключен из нормальной экономической жизни - сиротам, инвалидам, престарелым. Но сомнительно, что наше государство вдруг проявит несвойственную ему способность разумно распорядиться собранными для этого (с нас же!) в виде налогов средствами. Государство не может быть милосерднее, чем его граждане. Скорее - наоборот. А значит - не государство должно принудительно собирать налоги для этого, а частные, добровольные организации обращаться к гражданам за помощью для обездоленных.
Внимательный анализ государственных расходов позволит их минимизировать. Ведь даже при снятии всех ограничений в экономике останется (во всяком случае, в обозримом будущем) область, в которой государство обладает совершенно исключительными возможностями. Государство, как никто другой, умеет делать деньги. Более того, только государство и умеет их делать. Упомянем некоторые из бесчисленных бед, которые несет инфляция: ликвидируются стимулы долгосрочного инвестирования, разрушаются учет и прогнозирование, развивается безответственность требований, консервируется структура производства, происходит перекачка реальных ценностей от бедных к богатым. Инфляция - это обезболивание без лечения.
И если мы можем еще оставить государству какую-то роль в экономике, то это контроль за твердостью, крепостью, устойчивостью национальной валюты. Нет абсолютно никаких гарантий, что наше государство способно с этим справиться. Оно способно только устраивать гонку между частями собственного бюджета - приходной и расходной, тогда как здоровая экономика означает их сокращение.
Надо сказать "нет" бессовестному вмешательству государства в экономику. Это даже не грабеж - мы бы порадовались хотя бы за разбогатевших грабителей. Это просто всенародное истребление всенародного добра. Государство, наш враг, не персонифицируется. Государственная экономика - это все мы, это наш ночной кошмар, сон лунатиков, которые с изумляющим весь мир искусством и точностью демонстрируют абсолютно бессмысленное поведение. Это мы все - ходим голые по крыше.
Пора бросить вздорные разговоры о гражданской войне. У нас нет врагов. Нам пора просто проснуться.
