![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
И снова об журналистику
Dec. 13th, 2022 08:49 pmВчера написал у Альфреда Коха (https://www.facebook.com/koch.kokh.haus/posts/pfbid02d1GgpvdXYdT8c6YoSjqun8vt7VtJFk1AEBnZnKhztDHQiuJiRuQzsWcsmXFvyhaEl):
Совершенно согласен насчет того продукта, который в наши дни сотрудники газет и прочих СМИ производят в ежедневном режиме. Этот продукт, к сожалению, слишком часто представляет собой хорошо перемешанную смесь:
1) адекватных сообщений о чем-то реальном
2) чего-то плохо расслышанного и непонятого
3) чьей-то сознательной инспирации (сливов)
4) целенаправленной манипуляции
5) творческой выдумки
Проблема в том, что дегомогенизировать эту смесь и разложить ее на изначальные элементы очень трудно, а зачастую и невозможно.
Поэтому во всех случаях, когда какой-то предмет мне по-настоящему интересен, я стараюсь по минимуму опираться на журналистские пересказы и по максимуму - на исходные материалы.
Так, в том, что касается "запрета на обстрел российских территорий", то я могу просто повторить коммент, который запостил в другом месте:
Пентагон никогда и не ограничивал Украину в вопросах использования того оружия, которое они изготовили сами или получили от кого угодно, кроме самих американцев. Американские официальные лица постоянно повторяют формулу из программной статьи за подписью Байдена от 31 мая: "We are not encouraging or enabling Ukraine to strike beyond its borders". Это очень тщательно отредактированная формула, которая содержит отчетливый сигнал. "Not enabling" — это то, что относится к американским поставкам оружия, а "not encouraging" — ко всему остальному. Формула написана опытными людьми, проследившими за тем, чтобы в ней не осталось никакого осуждения или, тем более, недопущения ударов, наносимых по целям в России, если только американское оружие не используется.
6 декабря министр обороны Остин совершенно однозначно высказался по поводу использования Украиной дронов собственного производства:
******************************************************
В этой связи еще раз надо подчеркнуть, что в моих словах нет никакого специального недоверия к журналистике как занятию.
Нет, это гораздо более общее, универсальное, априорное, принципиальное недоверие к любому пересказу. Полагаю, что такое недоверие необходимо поддерживать постоянно и никогда не забывать о нем.
И рассказ о наблюдаемом событии, и пересказ чьих-то рассказов - это всегда искажение, иначе просто не может быть.
Когда мы рассказываем о каком-то событии, то неизбежно вычленяем существенное из бесчисленных мельчайших компонентов, из которых и состояло событие. Абсолютно любой из этих компонентов может быть развернут в самостоятельную бесконечную историю, на манер "Тристрама Шенди". Поэтому наш рассказ изначально отражает наше концептуальное представление о том, что значимо, а что несущественно, и ни из чего не следует, что это концептуальное представление всегда должно совпадать с воззрениями слушателей.
Точно так же и в роли слушателей мы ориентируемся на предметы, для нас важные, а другие оставляем за горизонтом нашего внимания. В итоге снова возникает неизбежное искажение общей перспективы. Например, для моего круга общения - и для меня самого - путинская война является самым важным событием современности. Но для кого-то другого это может быть вовсе не так, и если люди моего круга общения, скорее всего, не задумываются над проблемами нынешней тиграйской войны в Эфиопии (скорее всего - даже не имеют представления о том, что это такое), то это говорит прежде всего о нас, а не о тиграйской войне.
Каждая последующая итерация пересказов только умножает потенциал искажений, причем если в случае исходного рассказа мы можем, имея какое-то представление о рассказчике, хотя бы попытаться оценить возможные масштабы и возможную логику таких искажений, то в случае многоступенчатых пересказов теряется даже эта возможность.
Феномен типографской печати, средств массовой информации и профессиональной журналистики был гигантским скачком прогресса. СМИ помогли закрыть огромные информационные лакуны, невероятно повысили информационную связность человеческого мира.
C одной стороны, это резко сократило цепочку искажающих пересказов. То, что ранее передавалось буквально из уст в уста и/или в частной переписке, теперь стало передаваться напрямую от редакции к читателю.
С другой стороны, это же усилило потенциал искажения - за счет того, что возрос объем информации о событиях и предметах, лежащих за пределами непосредственного знания читателя.
В итоге возникает эффект, описанный когда-то американским юмористом Биллингсом - "It isn't so much people's ignorance that does the harm, as their knowing so darn much that ain't so" (https://bbb.livejournal.com/2418134.html)
До какого-то времени у СМИ не было реалистичной альтернативы. Практически все, что публика узнавала о событиях, происходящих за пределами непосредственно наблюдаемой повседневной жизни, она узнавала (если не считать совсем уж ненадежных слухов и сплетен) из СМИ. Прямого доступа к тем источникам информации, на которые опирались журналисты, у рядового человека, как правило, не было. Основным механизмом минимизации искажений была конкуренция газет и изданий, обеспечивающая некий репутационный контроль позволявшая в какой-то степени сравнивать альтернативные интерпретации.
Сейчас, с развитием интернета, все это драматически меняется, причем, как водится, сразу в противоположных направлениях одновременно.
С одной стороны, появляется хотя бы теоретическая возможность сократить цепочки пересказа и выйти на более или менее первичные источники новостей. Понятно, что эти источники все равно содержат неизбежный элемент искажения, но элиминируется хотя бы искажение пересказа. Так, в своих пресс-релизах правительства, учреждения и компании совершенно сознательно что-то опускают, о чем-то умалчивают, а о чем-то прямо обманывают - но мы можем хотя бы быть уверенными, что это именно их пресс-релизы, а не пересказ.
С другой стороны, реальные цепочки пересказов удлиняются. Снижение удельных издержек на переупаковку и дальнейшую передачу информации приводит к тому, что мы в какой-то момент вообще теряем контроль над пониманием того, сколько звеньев в этой цепочке.
Определенным решением проблемы было бы что-то вроде профессионального (или вообще всеобщего) стандарта по обязательному указыванию точного источника цитат, сведений и т.д. - тем более, что механизм гиперлинков позволяет сделать это максимально безболезненно. Естественно, я говорю не о стандарте как правовой норме, несоблюдение которой влечет насильственные санкции, а о чем-то вроде общепринятых норм информационного поведения.
К сожалению, господствующая практика агрессивного расширения копирайта и (по большей части идиотская) политика пейволлов оказывается барьером на путях такого рода нормы.
Другим барьером оказывается все больше увлечение журналистских начальников разнообразнейшими манипулятивными схемами. Разборы некоторых примеров можно найти прямо в этом ЖЖ по специальному тегу - https://bbb.livejournal.com/tag/манипулятивная журналистика
Впрочем, тут я не буду настаивать - вполне возможно, что степень такой увлеченности остается неизменной, просто сейчас мы можем ближе увидеть механизмы манипуляций.
Например, я ничего не знаю о Джоне Данишевском сверх того, что написано в википедии, и судя по ней, его журналистская карьера была более чем достойной и заслуженной - https://en.wikipedia.org/wiki/John_Daniszewski
Однако оказавшись на руководящей должности в Associated Press в качестве "вице-президента по стандартам", он два года назад, 19 июня 2020 года, объявил публике о таких решениях (к которым пришли, как он поспешил известить, "after more than two years of in-depth research"):
Завершение двухлетних изысканий и массовые демонстрации по случаю смерти Флойда (время от времени перетекающие, как мы помним, в "mostly peaceful" погромы) мы, безусловно, относим на счет совершенно случайных совпадений.
Далее, после месяца дополнительных раздумий научное знание дополнилось еще одним пунктом. 20 июля 2020 года наш заведующий английским языком написал, продемонстрировав глубокие познания в этнографии и антропологии:
Кстати, там же обнаруживается пассаж, смысл которого понять невозможно. По крайней мере, я не смог:
То есть он ("они") с чем-то там согласны, но боятся, что написание слова с большой буквы легитимизирует то, с чем они, очевидно, согласны.
Одновременно, конечно, открывается бесценное окошко в наивно-тоталитарную голову этих людей. Они совершенно искренне полагают, что убеждения (beliefs) могут быть легитимными и нелегитимными. Им это представляется настолько самоочевидным, что они даже не задумываются, когда говорят это на публику. Точно так же у них нет никаких сомнений в том, что именно им высший разум поручил решать, какие убеждения легитимные, а какие нет.
К слову сказать, за несколько лет до этого эпизода орфографической манипуляции в той же конторе имел место еще более забавный (точнее, печальный) эпизод манипуляции словесной.
Конкретно, 19 октября 2012 года они продемонстрировали похвальный (тут я не иронизирую) здравый смысл в своей заметке о выражении "нелегальный иммигрант". Из той заметки мы узнали, что на них давят с требованием отменить это выражение как "неточное и дегуманинизирующее" (inaccurate and dehumanizing). В ответ на давление Том Кент, тогдашний "начальник по стандартам" (а до этого, помимо прочего, руководитель бюро AP в Москве и Тегеране), совершенно справедливо отметил:
Но прошло полгода - и оказалось, что дело обстоит иначе. Руководство AP неожиданно прозрело и обратилось в правильную веру. С самого верхнего редакционного Олимпа (с уровня "Senior Vice President and Executive Editor") пришло новое указание. После нескольких абзацев бессмысленного и унизительного чревовещания, которое я не буду здесь воспроизводить, Кетлин Кэррол оповестила об официальной семантической революции:
Такое семантическое расщепление волоса с разделением действий и людей, это действие совершающих, представляет собой высший пилотаж манипуляции. Не "жилец дома", а "человек, поселившийся в доме". Не "жених", а "человек, выразивший желание вступить в брак". Не "пьяный водитель", а "водитель, выпивший перед тем, как сесть за руль" (собственно, даже и не "водитель", а "человек, который вел автомобиль"). И, конечно, не "убийца", а "человек, который совершил убийство".
Что характерно, в этой апрельской заметке продолжает наличествовать линк на предыдущую октябрьскую, но линк это мертвый. С сайта AP она исчезла и обнаруживается только в интернет-архиве - https://web.archive.org/web/20121231000428/http://www.ap.org/Content/Press-Release/2012/Reviewing-the-use-of-illegal-immigrant
Это всего лишь пара случайных эпизодов гигантского процесса по сознательной вивисекции живого языка с целью идеологической манипуляции.
Ее масштабы можно оценить по длинному списку изменений, объявленных в 56-м издании внутреннего устава дисциплинарно-семантической службы - https://help.apstylebook.com/support/solutions/articles/66000156253-what-s-new-in-the-ap-stylebook-56th-edition-. Конечно, там есть и рутинные изменения чисто орфографического/стилистического характера, неизбежные для редакционной деятельности, но в основном все это пронизано идеологией.
К чести руководства AP надо признать, что они, судя по всему, вынуждены постоянно обороняться от нападок и требований только с одной стороны идеологического спектра, поэтому в их решениях следует видеть следы явного компромисса между здравым смыслом и безумными претензиями тоталитарных активистов. Такой компромисс прослеживается и в заметке о глобальном потеплении (https://www.apstylebook.com/blog_posts/4), и в заметке о протестах 6 января (https://www.apstylebook.com/blog_posts/17). Хотя, конечно, отказ AP от признания почетного статуса "скептика" за теми, кто еще не уверовал в "климатические" суеверия, иначе как позорным не назовешь, равно как и лицемерное заявление о том, что, дескать, события 6 января допустимо называть "восстанием" - потому что это был "act of rising up against established authority".
Было бы просто удивительно, если бы такая оборонительно-наступательная борьба за расщепление смысла слов, максимально соответствующее новейшим идеологическим императивам, не сказывалась бы на содержательной стороне продукции, не проявлялась бы в многослойной (само)-цензуре.
Я могу выразить только восхищение тем журналистам, которые вынуждены работать в таких условиях - и, тем не менее, производят первоклассный информационный продукт. Знакомством и дружбой с некоторыми я имею счастье гордиться, со многими незнаком. К сожалению, не они определяют сегодня лицо своей профессии. Ключевую роль играют те, кто руководят редакционной политикой, и вот тут, боюсь, приходится говорить о деградации, по крайней мере на протяжении последних десяти-двадцати лет.
Поэтому альтернативы собственноручной проверке и перепроверке того, что пишут СМИ - по крайней мере, в тех вопросах, которые я считаю для себя важным и значимыми - я, к сожалению, не вижу.
Совершенно согласен насчет того продукта, который в наши дни сотрудники газет и прочих СМИ производят в ежедневном режиме. Этот продукт, к сожалению, слишком часто представляет собой хорошо перемешанную смесь:
1) адекватных сообщений о чем-то реальном
2) чего-то плохо расслышанного и непонятого
3) чьей-то сознательной инспирации (сливов)
4) целенаправленной манипуляции
5) творческой выдумки
Проблема в том, что дегомогенизировать эту смесь и разложить ее на изначальные элементы очень трудно, а зачастую и невозможно.
Поэтому во всех случаях, когда какой-то предмет мне по-настоящему интересен, я стараюсь по минимуму опираться на журналистские пересказы и по максимуму - на исходные материалы.
Так, в том, что касается "запрета на обстрел российских территорий", то я могу просто повторить коммент, который запостил в другом месте:
Пентагон никогда и не ограничивал Украину в вопросах использования того оружия, которое они изготовили сами или получили от кого угодно, кроме самих американцев. Американские официальные лица постоянно повторяют формулу из программной статьи за подписью Байдена от 31 мая: "We are not encouraging or enabling Ukraine to strike beyond its borders". Это очень тщательно отредактированная формула, которая содержит отчетливый сигнал. "Not enabling" — это то, что относится к американским поставкам оружия, а "not encouraging" — ко всему остальному. Формула написана опытными людьми, проследившими за тем, чтобы в ней не осталось никакого осуждения или, тем более, недопущения ударов, наносимых по целям в России, если только американское оружие не используется.
6 декабря министр обороны Остин совершенно однозначно высказался по поводу использования Украиной дронов собственного производства:
QUESTION: <…> Secretary Austin, <…> is the United States proactively working to prevent Ukraine from gaining access or developing its own long-range weapons, including drones that could be used to hit inside Russia to deeper military targets?
SECRETARY AUSTIN: So, your question was: Is the U.S. working to prevent Ukraine from developing its own long-range strike capability? The short answer is no, we're absolutely not doing that. <...> But the answer to your question is no, we are not working to prevent Ukraine from developing their own capability.
https://www.defense.gov/News/Transcripts/Transcript/Article/3238360/secretary-of-state-antony-j-blinken-secretary-of-defense-lloyd-j-austin-iii-aus
******************************************************
В этой связи еще раз надо подчеркнуть, что в моих словах нет никакого специального недоверия к журналистике как занятию.
Нет, это гораздо более общее, универсальное, априорное, принципиальное недоверие к любому пересказу. Полагаю, что такое недоверие необходимо поддерживать постоянно и никогда не забывать о нем.
И рассказ о наблюдаемом событии, и пересказ чьих-то рассказов - это всегда искажение, иначе просто не может быть.
Когда мы рассказываем о каком-то событии, то неизбежно вычленяем существенное из бесчисленных мельчайших компонентов, из которых и состояло событие. Абсолютно любой из этих компонентов может быть развернут в самостоятельную бесконечную историю, на манер "Тристрама Шенди". Поэтому наш рассказ изначально отражает наше концептуальное представление о том, что значимо, а что несущественно, и ни из чего не следует, что это концептуальное представление всегда должно совпадать с воззрениями слушателей.
Точно так же и в роли слушателей мы ориентируемся на предметы, для нас важные, а другие оставляем за горизонтом нашего внимания. В итоге снова возникает неизбежное искажение общей перспективы. Например, для моего круга общения - и для меня самого - путинская война является самым важным событием современности. Но для кого-то другого это может быть вовсе не так, и если люди моего круга общения, скорее всего, не задумываются над проблемами нынешней тиграйской войны в Эфиопии (скорее всего - даже не имеют представления о том, что это такое), то это говорит прежде всего о нас, а не о тиграйской войне.
Каждая последующая итерация пересказов только умножает потенциал искажений, причем если в случае исходного рассказа мы можем, имея какое-то представление о рассказчике, хотя бы попытаться оценить возможные масштабы и возможную логику таких искажений, то в случае многоступенчатых пересказов теряется даже эта возможность.
Феномен типографской печати, средств массовой информации и профессиональной журналистики был гигантским скачком прогресса. СМИ помогли закрыть огромные информационные лакуны, невероятно повысили информационную связность человеческого мира.
C одной стороны, это резко сократило цепочку искажающих пересказов. То, что ранее передавалось буквально из уст в уста и/или в частной переписке, теперь стало передаваться напрямую от редакции к читателю.
С другой стороны, это же усилило потенциал искажения - за счет того, что возрос объем информации о событиях и предметах, лежащих за пределами непосредственного знания читателя.
В итоге возникает эффект, описанный когда-то американским юмористом Биллингсом - "It isn't so much people's ignorance that does the harm, as their knowing so darn much that ain't so" (https://bbb.livejournal.com/2418134.html)
До какого-то времени у СМИ не было реалистичной альтернативы. Практически все, что публика узнавала о событиях, происходящих за пределами непосредственно наблюдаемой повседневной жизни, она узнавала (если не считать совсем уж ненадежных слухов и сплетен) из СМИ. Прямого доступа к тем источникам информации, на которые опирались журналисты, у рядового человека, как правило, не было. Основным механизмом минимизации искажений была конкуренция газет и изданий, обеспечивающая некий репутационный контроль позволявшая в какой-то степени сравнивать альтернативные интерпретации.
Сейчас, с развитием интернета, все это драматически меняется, причем, как водится, сразу в противоположных направлениях одновременно.
С одной стороны, появляется хотя бы теоретическая возможность сократить цепочки пересказа и выйти на более или менее первичные источники новостей. Понятно, что эти источники все равно содержат неизбежный элемент искажения, но элиминируется хотя бы искажение пересказа. Так, в своих пресс-релизах правительства, учреждения и компании совершенно сознательно что-то опускают, о чем-то умалчивают, а о чем-то прямо обманывают - но мы можем хотя бы быть уверенными, что это именно их пресс-релизы, а не пересказ.
С другой стороны, реальные цепочки пересказов удлиняются. Снижение удельных издержек на переупаковку и дальнейшую передачу информации приводит к тому, что мы в какой-то момент вообще теряем контроль над пониманием того, сколько звеньев в этой цепочке.
Определенным решением проблемы было бы что-то вроде профессионального (или вообще всеобщего) стандарта по обязательному указыванию точного источника цитат, сведений и т.д. - тем более, что механизм гиперлинков позволяет сделать это максимально безболезненно. Естественно, я говорю не о стандарте как правовой норме, несоблюдение которой влечет насильственные санкции, а о чем-то вроде общепринятых норм информационного поведения.
К сожалению, господствующая практика агрессивного расширения копирайта и (по большей части идиотская) политика пейволлов оказывается барьером на путях такого рода нормы.
Другим барьером оказывается все больше увлечение журналистских начальников разнообразнейшими манипулятивными схемами. Разборы некоторых примеров можно найти прямо в этом ЖЖ по специальному тегу - https://bbb.livejournal.com/tag/манипулятивная журналистика
Впрочем, тут я не буду настаивать - вполне возможно, что степень такой увлеченности остается неизменной, просто сейчас мы можем ближе увидеть механизмы манипуляций.
Например, я ничего не знаю о Джоне Данишевском сверх того, что написано в википедии, и судя по ней, его журналистская карьера была более чем достойной и заслуженной - https://en.wikipedia.org/wiki/John_Daniszewski
Однако оказавшись на руководящей должности в Associated Press в качестве "вице-президента по стандартам", он два года назад, 19 июня 2020 года, объявил публике о таких решениях (к которым пришли, как он поспешил известить, "after more than two years of in-depth research"):
The decision to capitalize Black
https://blog.ap.org/announcements/the-decision-to-capitalize-black
"AP’s style is now to capitalize Black in a racial, ethnic or cultural sense, conveying an essential and shared sense of history, identity and community among people who identify as Black, including those in the African diaspora and within Africa"
Завершение двухлетних изысканий и массовые демонстрации по случаю смерти Флойда (время от времени перетекающие, как мы помним, в "mostly peaceful" погромы) мы, безусловно, относим на счет совершенно случайных совпадений.
Далее, после месяца дополнительных раздумий научное знание дополнилось еще одним пунктом. 20 июля 2020 года наш заведующий английским языком написал, продемонстрировав глубокие познания в этнографии и антропологии:
Why we will lowercase white
https://www.apstylebook.com/blog_posts/16
"White people generally do not share the same history and culture"
Кстати, там же обнаруживается пассаж, смысл которого понять невозможно. По крайней мере, я не смог:
"We agree that white people’s skin color plays into systemic inequalities and injustices, and we want our journalism to robustly explore those problems. But capitalizing the term white, as is done by white supremacists, risks subtly conveying legitimacy to such beliefs."
То есть он ("они") с чем-то там согласны, но боятся, что написание слова с большой буквы легитимизирует то, с чем они, очевидно, согласны.
Одновременно, конечно, открывается бесценное окошко в наивно-тоталитарную голову этих людей. Они совершенно искренне полагают, что убеждения (beliefs) могут быть легитимными и нелегитимными. Им это представляется настолько самоочевидным, что они даже не задумываются, когда говорят это на публику. Точно так же у них нет никаких сомнений в том, что именно им высший разум поручил решать, какие убеждения легитимные, а какие нет.
К слову сказать, за несколько лет до этого эпизода орфографической манипуляции в той же конторе имел место еще более забавный (точнее, печальный) эпизод манипуляции словесной.
Конкретно, 19 октября 2012 года они продемонстрировали похвальный (тут я не иронизирую) здравый смысл в своей заметке о выражении "нелегальный иммигрант". Из той заметки мы узнали, что на них давят с требованием отменить это выражение как "неточное и дегуманинизирующее" (inaccurate and dehumanizing). В ответ на давление Том Кент, тогдашний "начальник по стандартам" (а до этого, помимо прочего, руководитель бюро AP в Москве и Тегеране), совершенно справедливо отметил:
There are also cases where a person’s right to be in the country is currently in legal dispute; in such a case, we can’t yet say the person is here illegally.
But what about the cases where we do write “illegal immigrants”? Why not say “undocumented immigrants” or “unauthorized immigrants,” as some advocates would have it?
To us, these terms obscure the essential fact that such people are here in violation of the law. It’s simply a legal reality.
Terms like “undocumented” and “unauthorized” can make a person’s illegal presence in the country appear to be a matter of minor paperwork. Many illegal immigrants aren’t “undocumented” at all; they may have a birth certificate and passport from their home country, plus a U.S. driver’s license, Social Security card or school ID. What they lack is the fundamental right to be in the United States.
Without that right, their presence is illegal. Some say the word is inaccurate, because depending on the situation, they may be violating only civil, not criminal law. But both are laws, and violating any law is an illegal act (we do not say “criminal immigrant”).
Finally, there’s the concern that “illegal immigrant” offends a person’s dignity by suggesting his very existence is illegal. We don’t read the term this way. We refer routinely to illegal loggers, illegal miners, illegal vendors and so forth. Our language simply means that a person is logging, mining, selling, etc., in violation of the law -- just as illegal immigrants have immigrated in violation of the law.
http://www.ap.org/Content/Press-Release/2012/Reviewing-the-use-of-illegal-immigrant
Но прошло полгода - и оказалось, что дело обстоит иначе. Руководство AP неожиданно прозрело и обратилось в правильную веру. С самого верхнего редакционного Олимпа (с уровня "Senior Vice President and Executive Editor") пришло новое указание. После нескольких абзацев бессмысленного и унизительного чревовещания, которое я не буду здесь воспроизводить, Кетлин Кэррол оповестила об официальной семантической революции:
"illegal immigration". Entering or residing in a country in violation of civil or criminal law. Except in direct quotes essential to the story, use illegal only to refer to an action, not a person: illegal immigration, but not illegal immigrant. Acceptable variations include living in or entering a country illegally or without legal permission.
https://blog.ap.org/announcements/illegal-immigrant-no-more
Такое семантическое расщепление волоса с разделением действий и людей, это действие совершающих, представляет собой высший пилотаж манипуляции. Не "жилец дома", а "человек, поселившийся в доме". Не "жених", а "человек, выразивший желание вступить в брак". Не "пьяный водитель", а "водитель, выпивший перед тем, как сесть за руль" (собственно, даже и не "водитель", а "человек, который вел автомобиль"). И, конечно, не "убийца", а "человек, который совершил убийство".
Что характерно, в этой апрельской заметке продолжает наличествовать линк на предыдущую октябрьскую, но линк это мертвый. С сайта AP она исчезла и обнаруживается только в интернет-архиве - https://web.archive.org/web/20121231000428/http://www.ap.org/Content/Press-Release/2012/Reviewing-the-use-of-illegal-immigrant
Это всего лишь пара случайных эпизодов гигантского процесса по сознательной вивисекции живого языка с целью идеологической манипуляции.
Ее масштабы можно оценить по длинному списку изменений, объявленных в 56-м издании внутреннего устава дисциплинарно-семантической службы - https://help.apstylebook.com/support/solutions/articles/66000156253-what-s-new-in-the-ap-stylebook-56th-edition-. Конечно, там есть и рутинные изменения чисто орфографического/стилистического характера, неизбежные для редакционной деятельности, но в основном все это пронизано идеологией.
К чести руководства AP надо признать, что они, судя по всему, вынуждены постоянно обороняться от нападок и требований только с одной стороны идеологического спектра, поэтому в их решениях следует видеть следы явного компромисса между здравым смыслом и безумными претензиями тоталитарных активистов. Такой компромисс прослеживается и в заметке о глобальном потеплении (https://www.apstylebook.com/blog_posts/4), и в заметке о протестах 6 января (https://www.apstylebook.com/blog_posts/17). Хотя, конечно, отказ AP от признания почетного статуса "скептика" за теми, кто еще не уверовал в "климатические" суеверия, иначе как позорным не назовешь, равно как и лицемерное заявление о том, что, дескать, события 6 января допустимо называть "восстанием" - потому что это был "act of rising up against established authority".
Было бы просто удивительно, если бы такая оборонительно-наступательная борьба за расщепление смысла слов, максимально соответствующее новейшим идеологическим императивам, не сказывалась бы на содержательной стороне продукции, не проявлялась бы в многослойной (само)-цензуре.
Я могу выразить только восхищение тем журналистам, которые вынуждены работать в таких условиях - и, тем не менее, производят первоклассный информационный продукт. Знакомством и дружбой с некоторыми я имею счастье гордиться, со многими незнаком. К сожалению, не они определяют сегодня лицо своей профессии. Ключевую роль играют те, кто руководят редакционной политикой, и вот тут, боюсь, приходится говорить о деградации, по крайней мере на протяжении последних десяти-двадцати лет.
Поэтому альтернативы собственноручной проверке и перепроверке того, что пишут СМИ - по крайней мере, в тех вопросах, которые я считаю для себя важным и значимыми - я, к сожалению, не вижу.
