![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borislvinТеперь приходится перейти к тому, что особенно волнует всех тех, кто хочет поговорить о санкциях. Это вопрос, который задают всем, претендующим на высокое звание "экономиста". Вопрос о том, каковы будут последствия санкций. Так сказать, "когда рухнет российская экономика".
Понятно, что любого, кто на такого рода вопрос готов давать количественный ответ, типа "на 8.3 процентов ВВП", приходится записывать в категорию шарлатанов. В экономической профессии их более чем достаточно, и я нисколько не стремлюсь пополнить их ряды.
То, что я мог бы сказать по этому поводу, сводится к пяти пунктам.
1. Роль официальных экономических санкций в прекращении войны
На мой взгляд, эффект экономических санкций на ход нынешней войны будет незначительным (в отличие от санкций военных). Россия велика и самодостаточна, она заведомо сможет обеспечить свои базовые военные потребности на обозримую перспективу, хотя бы и ценой затягивания всех прочих ремней.
Опыт новейшей истории дает нам, как мне кажется, вполне однозначный урок. Правители (правительства) могут всерьез учитывать вероятность экономических санкций в ходе принятия своих важнейших решений, включая решения о начале вооруженной конфронтации. Но после того, как эти решения приняты, экономические санкции сами по себе не приводят к их пересмотру. Наоборот, пропаганда с легкостью использует их как объяснение трудностей, как аргумент в пользу сплочения и т.д.
Есть своего рода экзистенциальная разница между размышлениями правителей о том, стоит ли или не стоит начинать войну - и их решимостью продолжать уже начатую войну. Пока война не начата, возможности для колебаний намного выше, и перспективы экономических санкций могут сыграть определенную роль. Когда война уже начата, структура приоритетов правителей резко меняется. Безрезультатное прекращение войны оказывается для них слишком неприемлемым, оно грозит полным обнулением их политического капитала, то есть всего того, с чем они себя ассоциируют. Если жертвы уже принесены, то только результаты могут оправдать их. Поэтому войны имеют свойство затягиваться на гораздо более долгий срок, чем это, казалось бы, должно диктоваться объективными соображениями. Далеко не каждый правитель или военачальник может позволить себе признать поражение, когда еще не все резервы исчерпаны - особенно если не видит ясной возможности свалить вину на кого-то другого, как это в свое время исхитрился сделать Людендорф.
Достаточно попытаться припомнить, были ли на нашей памяти эпизоды, когда экономические санкции, вплоть до полноценных транспортных блокад, побудили страны драматически поменять свой политический курс в вопросах, которые правительства сочли для себя жизненно важными. Все сразу вспомнят Кубу, Северную Корею, Иран, Венесуэлу - страны, находящиеся под массивными американскими санкциями годы и десятки лет, но не отказывающиеся от своего политического курса. Можно вспомнить транспортную блокаду Армении после 1989 года, греческую блокаду Македонии. Наконец, у нас есть, пожалуй, самый яркий, самый бесспорный пример, который по какой-то причине редко вспоминают в данном контексте. Этот пример - Газа. Она находится в режиме полной эффективной блокады, все внешнеэкономические связи Газы осуществляются только через Израиль - и, тем не менее, тамошние власти продолжают поддерживать надежный контроль над своей квази-страной и ничуть не отказываются от своих политических целей.
2. Может ли "рухнуть экономика"?
Выражение "экономика рухнула" - не имеет однозначного смысла, это не более чем образная метафора. Тем не менее, если представить себе, что может стоять за такой метафорой, то придется признать: если экономика может "рухнуть", то это будет результатом экономической политики, прежде всего денежной, а не внешних объективных обстоятельств. По крайней мере, если речь идет не о каком-то маленьком острове, полностью разрушенном землетрясением, цунами, тайфуном.
Опять же, можно привести очень наглядный исторический пример. На протяжении XX века Германия дважды оказывалась в положении воюющей на два фронта, против сильнейших противников, в условиях морской блокады и беспрецедентного напряжения всех ресурсов. Уровень жизни предсказуемо падал, но экономика не "рухнула" даже под невероятных масштабов бомбежками второй мировой. Тем не менее, германская экономика таки "рухнула", причем дважды, но оба раза это случалось уже после завершения войны, когда, казалось бы, дела должны были пойти на поправку. В обоих случаях это было результатом гиперинфляции, и в обоих случаях, как и вообще всегда, гиперинфляция была полностью рукотворной, она не "случилась сама". В 1923 году гиперинфляцию устроили власти самой Германии в рамках противостояния победителям, оккупировавшим Рейн. В 1946-1948 годах гиперинфляцию устроили советские оккупационные власти, воспользовавшись тем, что американцы в 1944 году дали слабину и поделились с СССР матрицами оккупационных марок (бесконтрольная советская эмиссия служила средством перекачки ресурсов из западных зон в восточную). Наконец, из памяти моего поколения еще не изгладилось то, во что обошлась России экономическая безграмотность Геращенко в 1992-1994 годах.
"Обрушить" экономику могут и регулятивные меры, когда правительства достаточно сильны, чтобы запретить экономический обмен, но не настолько сильны, чтобы заменить его административным. Нечто в этом роде произошло в России на рубеже 1916-1917 годов, когда страна, до войны бывшая одним из основных экспортеров продовольствия, а во время войны этот экспорт сократившая, вдруг столкнулась с угрозой голода в столице, и по тем же причинам, но в несравнимо больших масштабах - в 1918-1920 годах.
Пока нынешние российские власти отдают себе отчет в возможных последствиях гиперинфляции и безудержного регулирования, - а они, по всем признакам, прекрасно это понимают, - говорить о том, что "экономика России рухнет", полагаю, нет никаких оснований.
3. Что происходит с рублем?
История с резервами ЦБ - один из самых нетривиальных эпизодов нынешней санкционной эпопеи. Нетривиальность там и в самом факте их блокирования, и в загадочных обстоятельствах этого решения, и в завесе таинственности, которая все это окружает.
26 февраля Семерка приняла короткое совместное заявление, в котором, помимо прочего, было объявлено:
В первом пункте обращает на себя внимание селективность, о которой мы говорили выше. От системы отключается не российские банки вообще, а только некоторые - что, естественно, в определеной степени приближает эту меру к разряду символически-ритуальных. Второй же пункт сформулирован несколько туманно: не очень понятно, означает ли он замораживание резервов ЦБ или просто какой-то контроль над их использованием (совершенно непонятно, насколько это возможно).
Через два дня, 28 февраля, американский минфин выпускает пресс-релиз, в котором уже прямо и однозначно объявляет о замораживании резервов:
Одновременно, в тот же день, ЕС выпустил свою директиву о замораживании резервов ЦБ. В ней объявляется:
Таким образом, решение о замораживании резервов ЦБ было принято не сразу, а явилось предметом дискуссий. То есть это была срочная импровизация, вовсе не предусмотренная и не согласованная заранее. Очевидно, кого-то пришлось уговаривать. Кто был инициатором, кто толкал, кто тормозил - неизвестно. По крайней мере, я этого не видел. Возможно, решающую роль сыграла прямая атака непосредственно на Киев (она прямо упоминается в пресс-релизе семерки) - ведь тем самым окончательно перечеркивались даже те крайне сомнительные аргументы в пользу войны, которые при некотором усилии можно было признать хотя бы заслуживающими внимания, как это было бы, если бы Путин ограничил зону боевых действий Донбассом.
Очевидно, что для московских властей это решение было полным шоком. На протяжении ряда лет они старались диверсифицировать резервы и выводить их из-под юрисдикции США, но, видимо, все равно не ожидали, что семерка пойдет на такой шаг. Это, конечно, не первый случай замораживания резервов центральных банков, но по масштабам, по значению и по последствием затмевает все несколько предыдущих эпизодов.
При этом у нас, похоже, очень мало данных о том, где и как были размещены резервы ЦБ на момент начала войны. На сайте ЦБ доступны данные по состоянию на 1 февраля (http://www.cbr.ru/vfs/statistics/credit_statistics/reserves_liquidity_22.xlsx). Общая величина резервов по этим данным 630 миллиардов долларов, но валютных резервов из них только 463 миллиарда, плюс на 132 миллиарда золота (что на вес дает где-то 2,300 тонн), плюс туда-сюда по мелочи.
Более детально это все традиционно освещалось в отчете серии "Обзор деятельности Банка России по управлению активами в иностранных валютах и золоте" (https://www.cbr.ru/analytics/oper_br)
Последний из них - номер 1 за 2022 год (https://www.cbr.ru/Collection/Collection/File/39684/2022-01_res.pdf). В нем данные на 30 июня 2021 года. В частности, если не смотреть на копеечную мелочь, распределение на тот момент было таким.
Но это, повторю, на середину прошлого года. Видно, что валютная структура не полностью совпадает с географической, но в любом случае на страны семерки приходилось не менее 70 процентов резервов в разрезе валюты (без учета золота) и не менее 65 процентов в разрезе юрисдикций.
Сколько же резервов в итоге попало под санкции? Как ни удивительно, сколько либо содержательных данных никто не сообщает. При этом очевидно, что банковские регуляторы (центральные банки) стран семерки знают до цента точные цифры замороженных резервов ЦБ, и по валютам, и по инструментам. Точно так же известны им и цифры по замороженным активам попавших под санкции российских банков, прежде всего Сбербанка. Тем не менее, срывать покров тайны они, похоже, не хотят. Очень характерный диалог имел место 16 марта в ходе пресс-конференции председателя ФРС Джерома Пауэлла, в ответ на вопрос корреспондента "Экономиста":
Единственная оценка, которая у нас есть - это выступление Эльвиры Набиуллиной 18 апреля в думе (кажется, впрочем, что примрено то же в каком-то интервью сказал и Силуанов)
Таким образом, возможности ЦБ сильно зависят от того, в какой степени он сможет договориться прежде всего с Китаем (может быть - какими-нибудь потенциальными покупателями золота типа Индии, но это мне кажется менее реалистичным). В принципе, Китай может пойти навстречу и оказать России ту же услугу, которую СССР в 50-х годах оказывал КНР. Тогда китайские долларовые расчеты шли не через ФРС США (потому что США не признавали КНР), а через советский Евробанк в Париже. Есть несколько теорий о том, как в 50-е годы возник феномен и само название "евродолларов", и одна из них связывает это слово как раз с тем, что Евробанк стал важным центром расчетов в долларах за пределами и вне контроля США.
Ситуация с резервами в краткосрочном плане облегчается резким дисбалансом российской внешней торговли. 16 мая ЦБ сообщил, что положительный баланс по торговым операциям, то есть превышение экспорта над импортом, за январь-апрель 2022 года вырос в три раза по сравнению с этим же периодом 2021 года, составив 106 миллиардов. Объяснение лежит на поверхности: цены на нефть выросли, а объем импорта резко сократился из-за разрыва транспортных и технологических цепочек.
Тут естественно задать вопрос - насколько вообще тяжела для экономики потеря половины резервов ЦБ (конечно, в предположении, что вторая половина более или менее ликвидна, что не совсем очевидно).
Проблемой оценки того, что называется reserve adequacy, давно занимается МВФ. Там выработана целая методология и выложен специальный визуализирующий инструмент - https://www.imf.org/external/datamapper/datasets/ARA
Инструмент включает три оценочных индикатора - отношение резервов к денежной массе, к краткосрочному долгу, к объему импорта - и агрегированный индикатор, сводящий их воедино. Каждый может поиграть с таблицами и убедиться, что если российские индикаторы по состоянию на 2021 год уменьшить в два и даже три раза, то Россия все равно окажется в компании стран с более или менее устойчивыми перспективами. Так что и на этом фронте катаклизмы не просматриваются. Эта мысль подтверждается постепенным смягчением валютных ограничений, введенных ЦБ в первые дни после начала войны.
4. Технологическая зависимость
Еще один популярный сюжет - о степени зависимости российских производителей того-сего от импортных компонентов.
Сразу надо сказать, что этот вопрос лежит далеко за пределами компетенции экономистов. Экономисты могут рассуждать в терминах общих объемов производства, экспорта и импорта, но они не могут разбираться в мириадах технологических процессов, и никто не может.
Понятно, что разрыв технологических цепочек - это всегда априорное ухудшение ситуации, всегда потеря. Болтовню о "пользе санкций для импортзамещения" оставим дурачкам. Да, ухудшение. Но насколько?
Ведь один тот факт, что в некоем производственном процессе используется данный импортный компонент, сам по себе ничего не говорит - ни о том, насколько критично наличие этого компонента (может быть, без него качество продукции несколько упадет, но базовая полезность сохранится); ни о том, возможно ли заменить этот компонент отечественным (сколько времени это займет, сколько будет стоить); ни о том, есть ли возможность заменить этот компонент другим импортным (хотя бы и хуже качеством или выше ценой).
Может быть, это такой импортный гвоздь, без которого подкова пропала, конница разбита, армия бежит. А может быть, там можно гнилой веревочкой подвязать, и сойдет по сельской местности.
По сути, это такое знание, которое принципиально невозможно агрегировать. Масштабы технологической зависимости можно оценить только задним числом, по результатам.
Каждый данный эксперт может в лучшем случае говорить о той отрасли, в которой разбирается, но даже и он далеко не всегда может адекватно оценить потенциал альтернативных решений.
На все эти общие соображения накладываются более специфические, связанные с политикой санкций.
Под одним углом - прямо признается, что запрет на поставки технологической продукции двойного назначения очень часто оказывается, как говорится, unenforceable. Причина понятна - если эта продукция разрешена к поставке в другие страны, то запрет на поставки в Россию сразу оказывается наполовину или полностью фиктивным (особенно если речь идет о продукции относительно массовой, не индивидуализированной, плюс не очень больших размеров, типа какой-нибудь электроники).
Под другим углом - многое зависит от правового режима санкций. Этот фактор может оказаться решающим, например, в случае оборудования для самолетного парка иностранного производства. Например, когда в свое время в США принимался закон о санкциях против Ирана, в него была записана специальная статья под кодом 31 CFR § 560.528:
Как я понимаю, благодаря этой маленькой статье иранские самолеты продолжают летать. Будет ли принята аналогичная статья в отношении России? Не исключаю, что никто пока вообще об этом не задумывался.
5. Газовая загадка, или о том, чего нет
Наконец - тот сюжет, который изначально подтолкнул меня на написание всего этого.
С самых первых дней войны одной из популярных и постоянно обсуждаемых тем было - почему Европа не хочет прекратить импорт российского газа? Все время всплывали цифры ежемесячных перечислений, получаемых Россией от стран Евросоюза за поставки газа. Эти цифры сравнивались с объемами помощи, которую те же страны предоставляли Украине, и делался вывод о двуличии, трусости, предательстве и т.д.
Представители ЕС и отдельных стран Евросоюза постоянно делали заявления о намерении отказаться от российского газа через год, два, три или пять, и их упрекали в нерешительности, ставили под сомнение их лояльность, видели в них скрытых симпатизантов Путина.
На фоне этих разговоров обычно полностью упускались из вида два момента, которые, казалось бы, должны были рассматриваться в самую первую очередь.
Первый момент - почему Украина сама не прекращает транзит российского газа.
С самых первых дней войны, - конкретно, с 26 февраля, - Украина формально запретила экспорт газа, но этот запрет не затрагивал транзит газа.
21 марта представительница Украины официально заявляет:
То есть предлагалось снизить (или закрыть) транзит через газопроводы Северный поток и Южный поток - с тем, чтобы максимально использовать украинскую трубу. Эта же позиция впоследствии озвучивалась неоднократно.
Казалось бы, противоречие - Украина ведет войну с Россией, но продолжает исправно осуществлять транзит российского газа, обеспечивающего постоянно пополнение путинского кошелька.
Но на самом деле никакого противоречия нет.
Любые действия по разрыву хозяйственных связей - то есть то, что составляет суть санкций - неизбежно предполагают потери для обеих сторон. Значимость потерь может быть разной, и именно этим определяется, какие санкции и когда вводятся. Каждый, кто вводит санкции, старается минимизировать свои потери и максимизировать ущерб для другой стороны.
И если мы вспомним нашу условную классификацию санкций, то сообразим, что наиболее болезненными для путинского режима сегодня, сейчас, в данный момент - являются санкции военные, а не экономические. Путин ведет войну не миллиардами долларов, а танками, ракетами, снарядами, причем в первую очередь из уже накопленных запасов. Если закрыть газовый кран, то это само по себе не приведет к прекращению войны. Как говорится, папа не будет меньше пить, это дети будут меньше есть.
С другой стороны, немедленное закрытие газового крана будет означать очень сильный удар по европейским и украинским потребителям. Что касается ЕС, то, по оценкам Международного энергетического агентства, доля российский газ составляет 45 процентов общего газового импорта и 40 процентов потребления. Естественно, распределение это неравномерно по странам, но общая картина ясна.
Так что стремление ликвидировать зависимость от российского трубопроводного газа не мгновенно, а на протяжении нескольких лет - совершенно обоснованно и разумно.
И тут всплывает второй момент, самый неожиданный.
Мало кто (или просто никто) не задается вопросом - почему Путин сам не решился воспользоваться таким мощным оружием?
Из всех механизмов давления на страны-союзницы Украины, которыми он теоретически мог бы воспользоваться, этот - наиболее эффективный, если вообще не единственный. Казалось бы, самой естественной реакцией с его стороны на разговоры европейцев о военной поддержке Украины (то есть о военных санкциях) должна быть именно что угроза газовой блокады. Казалось бы, нет более надежного средства усилить нейтралистские настроения в странах Европы, особенно тех, что не граничат непосредственно с Украиной и Россией и могут расчитывать на то, что нынешняя война останется локальным конфликтом.
Удобство газовых угроз еще и в том, что их можно демонстрировать в градуированном режиме, как это многократно делалось раньше, во времена рекурсивных распилочных конфликтов между жуликами из Газпрома и жуликами из Нафтогаза. Снижать поставки в формате кнута, увеличивать в формате пряника.
Тем не менее, ничего подобного сделано не было. И если я ничего не пропустил, не было даже угроз такого рода - мол, если вы не прекратите то-то и то-то, то мы, в свою очередь прекратим вам поставки газа. Эту нехитрую и, по идее, лежащую на поверхности угрозу не озвучивали ни официальные лица, ни все бесчисленные и бессмысленные тролли, начиная с Лаврова и кончая Соловьевым. И если так, то это наводит на мысль, что эта тема входит в (очень небольшой) список табуированных для озвучивания - что само по себе является исключительно значимым индикатором, в строгом соответствии с принципом, что самое важное - это то, чего нет.
Вместо этого Путин 23 марта в ходе очередного ритуального спектакля в формате "совещания" сказал:
Видимо, с директивой как-то не задалось, поэтому пришлось выпускать специальный указ 172 "О специальном порядке исполнения иностранными покупателями обязательств перед российскими поставщиками природного газа" (http://kremlin.ru/events/president/news/68094).
На мой непросвещенный взгляд указ представляет собой вольную мешанину из бессмысленного вздора и написан левой ногой на обороте разорванного конверта. Достаточно обратить внимание, что в пункте 6 с мельчайшей детализацией бухгалтерской инструкции описываются какие-то счета "К" и порядок зачисления чего-то там куда-то там, а в пункте 10а ЦБ наделяется правами все эти детали переиначивать по собственному усмотрению. Пункт 12 указа содержит прямое требование к ЦБ - хотя мне кажется, что даже нынешняя терешковская конституция не предусматривает права президента отдавать указания ЦБ. Самое же главное - вся идея указа представляет собой не более чем бухгалтерскую фикцию, призванную замаскировать абсурдность изначальной идеи "оплаты газа за рубли".
Дима Бутрин в своей статье пытался усмотреть за этой нелепой идеей некий изначальный смысл, сравнивая ее с разными китайскими схемами (и все равно находя ее в итоге бессодержательной). Мне же думается, что эта идея родилась просто от отчаяния (ну и глупости, без нее никак). Кому-то очень хотелось что-то придумать, чтобы замаскировать упорное нежелание приостанавливать экспорт газа в Европу. Как мы знаем, Путин свои отступления и поражения всегда старается или скрыть, заметя под ковер, или изобразить небывалой победой. Судя по всему, в этот раз была избрана вторая стратегия, и тролли торжествующе затрубили о том, каким унижением и позором для европейцев будет режим, при котором в оплату будут приниматься не гривенники, как это было раньше, а только пятаки. Это бессмысленное требование, в реальности маскирующее нечто очень напоминающее капитуляцию, было торжественно объявлено "ультиматумом Путина"
Не случайно уже в тот же день 31 марта официоз РИА "Новости" поспешил уверить, со ссылкой на "источник, знакомый с ситуацией", что никаких перерывов в поставках газа не планируется. А 29 апреля ЦБ выпустил специальное разъяснение, точно так же предназначенное подтвердить, что всем, кто готов платить, газ будет поставляться.
Характерно, что выложенное на сайте ЕС официальное мнение по этому вопросу оставляет странам-членам большую свободу выбора:
И даже если вдруг обнаружится, что процедура перекладывания из левого кармана в правый каким-то образом формально не соответствует новому законодательству, запрещающему кредитование российских лиц, то достаточно всего лишь внести правку в это законодательство, или просто добавить интерпретирущее разъяснение. Ведь эти операции в любом случае не могут рассматриваться как кредитование в сколько-нибудь содержательном смысле.
Тут я должен признаться, что не могу понять логику тех европейских стран-импортеров, которые решили пойти на принцип из-за этой нелепой ерунды. Это даже не "плюнь да поцелуй у злодея ручку", это вообще такая мелочь, что она заслуживала только насмешки. Может быть, я здесь что-то недопонимаю, но если выбор стоит между серьезным ударом по энергетическому балансу и бухгалтерской фикцией сугубо ритуального характера, то для ответственного правительства выбор должен быть однозначен и очевиден. Впрочем, это уже их индивидуальное дело, и если какие-то страны считают, что могут обойтись без российского газа прямо с завтрашнего дня, то не нам решать.
Главное же здесь, на мой взгляд, совсем другое. Главное в этой истории то, что Путин изо всех сил старался и старается ни в коем случае не то что использовать газ как оружие, как инструмент давления в борьбе против санкций, включая экономические и, что существеннее, военные - нет, он старается максимально дистанцироваться от самой только мысли о подобном использовании. Здесь можно усмотреть полную аналогию с его поведением в отношении Турции, первой включившей военные санкции - и не встретившей никакого ответной реакции или даже намека на такую реакцию.
Причем все это происходит на фоне совершенно беспардонных разглагольствований на тему "ядерного удара" и т.д., постоянно и с воодушевлением повторяемых всей армией путинских пропагандистских троллей.
Каждый может судить сам, но мне трудно интерпретировать это громкое, оглушающее молчание по поводу газа как инструмента и как оружия иначе, чем подтверждение того, что можно было предположить с самого начала. А именно, что Путин страшно боится любого вооруженного конфликта с НАТО, что сама только мысль об этом для него кошмарна, и что все разговоры о "красной кнопке" можно игнорировать.
Понятно, что любого, кто на такого рода вопрос готов давать количественный ответ, типа "на 8.3 процентов ВВП", приходится записывать в категорию шарлатанов. В экономической профессии их более чем достаточно, и я нисколько не стремлюсь пополнить их ряды.
То, что я мог бы сказать по этому поводу, сводится к пяти пунктам.
1. Роль официальных экономических санкций в прекращении войны
На мой взгляд, эффект экономических санкций на ход нынешней войны будет незначительным (в отличие от санкций военных). Россия велика и самодостаточна, она заведомо сможет обеспечить свои базовые военные потребности на обозримую перспективу, хотя бы и ценой затягивания всех прочих ремней.
Опыт новейшей истории дает нам, как мне кажется, вполне однозначный урок. Правители (правительства) могут всерьез учитывать вероятность экономических санкций в ходе принятия своих важнейших решений, включая решения о начале вооруженной конфронтации. Но после того, как эти решения приняты, экономические санкции сами по себе не приводят к их пересмотру. Наоборот, пропаганда с легкостью использует их как объяснение трудностей, как аргумент в пользу сплочения и т.д.
Есть своего рода экзистенциальная разница между размышлениями правителей о том, стоит ли или не стоит начинать войну - и их решимостью продолжать уже начатую войну. Пока война не начата, возможности для колебаний намного выше, и перспективы экономических санкций могут сыграть определенную роль. Когда война уже начата, структура приоритетов правителей резко меняется. Безрезультатное прекращение войны оказывается для них слишком неприемлемым, оно грозит полным обнулением их политического капитала, то есть всего того, с чем они себя ассоциируют. Если жертвы уже принесены, то только результаты могут оправдать их. Поэтому войны имеют свойство затягиваться на гораздо более долгий срок, чем это, казалось бы, должно диктоваться объективными соображениями. Далеко не каждый правитель или военачальник может позволить себе признать поражение, когда еще не все резервы исчерпаны - особенно если не видит ясной возможности свалить вину на кого-то другого, как это в свое время исхитрился сделать Людендорф.
Достаточно попытаться припомнить, были ли на нашей памяти эпизоды, когда экономические санкции, вплоть до полноценных транспортных блокад, побудили страны драматически поменять свой политический курс в вопросах, которые правительства сочли для себя жизненно важными. Все сразу вспомнят Кубу, Северную Корею, Иран, Венесуэлу - страны, находящиеся под массивными американскими санкциями годы и десятки лет, но не отказывающиеся от своего политического курса. Можно вспомнить транспортную блокаду Армении после 1989 года, греческую блокаду Македонии. Наконец, у нас есть, пожалуй, самый яркий, самый бесспорный пример, который по какой-то причине редко вспоминают в данном контексте. Этот пример - Газа. Она находится в режиме полной эффективной блокады, все внешнеэкономические связи Газы осуществляются только через Израиль - и, тем не менее, тамошние власти продолжают поддерживать надежный контроль над своей квази-страной и ничуть не отказываются от своих политических целей.
2. Может ли "рухнуть экономика"?
Выражение "экономика рухнула" - не имеет однозначного смысла, это не более чем образная метафора. Тем не менее, если представить себе, что может стоять за такой метафорой, то придется признать: если экономика может "рухнуть", то это будет результатом экономической политики, прежде всего денежной, а не внешних объективных обстоятельств. По крайней мере, если речь идет не о каком-то маленьком острове, полностью разрушенном землетрясением, цунами, тайфуном.
Опять же, можно привести очень наглядный исторический пример. На протяжении XX века Германия дважды оказывалась в положении воюющей на два фронта, против сильнейших противников, в условиях морской блокады и беспрецедентного напряжения всех ресурсов. Уровень жизни предсказуемо падал, но экономика не "рухнула" даже под невероятных масштабов бомбежками второй мировой. Тем не менее, германская экономика таки "рухнула", причем дважды, но оба раза это случалось уже после завершения войны, когда, казалось бы, дела должны были пойти на поправку. В обоих случаях это было результатом гиперинфляции, и в обоих случаях, как и вообще всегда, гиперинфляция была полностью рукотворной, она не "случилась сама". В 1923 году гиперинфляцию устроили власти самой Германии в рамках противостояния победителям, оккупировавшим Рейн. В 1946-1948 годах гиперинфляцию устроили советские оккупационные власти, воспользовавшись тем, что американцы в 1944 году дали слабину и поделились с СССР матрицами оккупационных марок (бесконтрольная советская эмиссия служила средством перекачки ресурсов из западных зон в восточную). Наконец, из памяти моего поколения еще не изгладилось то, во что обошлась России экономическая безграмотность Геращенко в 1992-1994 годах.
"Обрушить" экономику могут и регулятивные меры, когда правительства достаточно сильны, чтобы запретить экономический обмен, но не настолько сильны, чтобы заменить его административным. Нечто в этом роде произошло в России на рубеже 1916-1917 годов, когда страна, до войны бывшая одним из основных экспортеров продовольствия, а во время войны этот экспорт сократившая, вдруг столкнулась с угрозой голода в столице, и по тем же причинам, но в несравнимо больших масштабах - в 1918-1920 годах.
Пока нынешние российские власти отдают себе отчет в возможных последствиях гиперинфляции и безудержного регулирования, - а они, по всем признакам, прекрасно это понимают, - говорить о том, что "экономика России рухнет", полагаю, нет никаких оснований.
3. Что происходит с рублем?
История с резервами ЦБ - один из самых нетривиальных эпизодов нынешней санкционной эпопеи. Нетривиальность там и в самом факте их блокирования, и в загадочных обстоятельствах этого решения, и в завесе таинственности, которая все это окружает.
26 февраля Семерка приняла короткое совместное заявление, в котором, помимо прочего, было объявлено:
First, we commit to ensuring that selected Russian banks are removed from the SWIFT messaging system.
<...>
Second, we commit to imposing restrictive measures that will prevent the Russian Central Bank from deploying its international reserves in ways that undermine the impact of our sanctions.
https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2022/02/26/joint-statement-on-further-restrictive-economic-measures
В первом пункте обращает на себя внимание селективность, о которой мы говорили выше. От системы отключается не российские банки вообще, а только некоторые - что, естественно, в определеной степени приближает эту меру к разряду символически-ритуальных. Второй же пункт сформулирован несколько туманно: не очень понятно, означает ли он замораживание резервов ЦБ или просто какой-то контроль над их использованием (совершенно непонятно, насколько это возможно).
Через два дня, 28 февраля, американский минфин выпускает пресс-релиз, в котором уже прямо и однозначно объявляет о замораживании резервов:
Today, the U.S. Department of the Treasury’s Office of Foreign Assets Control (OFAC) prohibited United States persons from engaging in transactions with the Central Bank of the Russian Federation, the National Wealth Fund of the Russian Federation, and the Ministry of Finance of the Russian Federation. This action effectively immobilizes any assets of the Central Bank of the Russian Federation held in the United States or by U.S. persons, wherever located.
https://home.treasury.gov/news/press-releases/jy0612
https://home.treasury.gov/system/files/126/eo14024_directive_4_02282022.pdf
https://home.treasury.gov/policy-issues/financial-sanctions/faqs/999
https://home.treasury.gov/policy-issues/financial-sanctions/faqs/1000
Одновременно, в тот же день, ЕС выпустил свою директиву о замораживании резервов ЦБ. В ней объявляется:
Transactions related to the management of reserves as well as of assets of the Central Bank of Russia, including transactions with any legal person, entity or body acting on behalf of, or at the direction of, the Central Bank of Russia, are prohibited.
https://eur-lex.europa.eu/eli/reg/2022/334/oj
Таким образом, решение о замораживании резервов ЦБ было принято не сразу, а явилось предметом дискуссий. То есть это была срочная импровизация, вовсе не предусмотренная и не согласованная заранее. Очевидно, кого-то пришлось уговаривать. Кто был инициатором, кто толкал, кто тормозил - неизвестно. По крайней мере, я этого не видел. Возможно, решающую роль сыграла прямая атака непосредственно на Киев (она прямо упоминается в пресс-релизе семерки) - ведь тем самым окончательно перечеркивались даже те крайне сомнительные аргументы в пользу войны, которые при некотором усилии можно было признать хотя бы заслуживающими внимания, как это было бы, если бы Путин ограничил зону боевых действий Донбассом.
Очевидно, что для московских властей это решение было полным шоком. На протяжении ряда лет они старались диверсифицировать резервы и выводить их из-под юрисдикции США, но, видимо, все равно не ожидали, что семерка пойдет на такой шаг. Это, конечно, не первый случай замораживания резервов центральных банков, но по масштабам, по значению и по последствием затмевает все несколько предыдущих эпизодов.
При этом у нас, похоже, очень мало данных о том, где и как были размещены резервы ЦБ на момент начала войны. На сайте ЦБ доступны данные по состоянию на 1 февраля (http://www.cbr.ru/vfs/statistics/credit_statistics/reserves_liquidity_22.xlsx). Общая величина резервов по этим данным 630 миллиардов долларов, но валютных резервов из них только 463 миллиарда, плюс на 132 миллиарда золота (что на вес дает где-то 2,300 тонн), плюс туда-сюда по мелочи.
Более детально это все традиционно освещалось в отчете серии "Обзор деятельности Банка России по управлению активами в иностранных валютах и золоте" (https://www.cbr.ru/analytics/oper_br)
Последний из них - номер 1 за 2022 год (https://www.cbr.ru/Collection/Collection/File/39684/2022-01_res.pdf). В нем данные на 30 июня 2021 года. В частности, если не смотреть на копеечную мелочь, распределение на тот момент было таким.
По инструментам (в миллиардах доллларов):
Государственные ценные бумаги иностранных эмитентов - 222
Депозиты у иностранных контрагентов и остатки на счетах у иностранных корреспондентов - 141
Золото - 127
Негосударственные ценные бумаги иностранных эмитентов - 61
Ценные бумаги международных организаций - 24
Валютная структура резервов (в процентах):
Евро - 32
Золото - 22
Доллар - 16
Юань - 13
Фунт - 7
Прочие валюты - 10
Географическая структура резервов (в процентах):
Золото - 22
Китай - 14
Франция - 12
Япония - 10
Германия - 10
США - 7
Межгосударственные организации - 5
Соединенное Королевство - 5
Австрия - 3
Канада - 3
Прочие страны - 10
Но это, повторю, на середину прошлого года. Видно, что валютная структура не полностью совпадает с географической, но в любом случае на страны семерки приходилось не менее 70 процентов резервов в разрезе валюты (без учета золота) и не менее 65 процентов в разрезе юрисдикций.
Сколько же резервов в итоге попало под санкции? Как ни удивительно, сколько либо содержательных данных никто не сообщает. При этом очевидно, что банковские регуляторы (центральные банки) стран семерки знают до цента точные цифры замороженных резервов ЦБ, и по валютам, и по инструментам. Точно так же известны им и цифры по замороженным активам попавших под санкции российских банков, прежде всего Сбербанка. Тем не менее, срывать покров тайны они, похоже, не хотят. Очень характерный диалог имел место 16 марта в ходе пресс-конференции председателя ФРС Джерома Пауэлла, в ответ на вопрос корреспондента "Экономиста":
SIMON RABINOVITCH. Hi. Thank you, Michelle. Thank you, Chair Powell. Sorry to take you away from inflation for one minute. May I ask about the sanctions on Russia and, specifically, the freezing of the central bank assets? Of course, that raises a similar risk for other sovereigns around the world and their biggest companies, potentially. Any concerns about, in the long term, how this might affect the dollar’s status as the preeminent global reserve currency? And in the past couple of weeks, have you had to deliver any kinds of reassurance to other central bankers around the world?
CHAIR POWELL. Well, so, of course, central bankers around the world are generally very in favor of these sanctions. But let me say this: Sanctions are really the business of the elected government, and that’s true everywhere. So the Administration and the Treasury Department, in particular, and other agencies — they create these sanctions. We’re there to provide technical expertise, but they’re not, it’s not our decisions. And so I’m reluctant to comment on sanctions really much because, again, they’re not for us [to decide]. We have a very specific mandate. And these are really the province of elected governments, as I mentioned. So I’d have to leave it at that. Sorry.
https://www.federalreserve.gov/mediacenter/files/FOMCpresconf20220316.pdf
Единственная оценка, которая у нас есть - это выступление Эльвиры Набиуллиной 18 апреля в думе (кажется, впрочем, что примрено то же в каком-то интервью сказал и Силуанов)
"После санкций, наложенных на Центральный банк западными странами, у нас сейчас есть возможность распоряжаться примерно половиной резервов, но это золото, юани, и они не дают возможности оперативно управлять ситуацией с валютой на внутреннем рынке."
https://cbr.ru/press/event/?id=12824
Таким образом, возможности ЦБ сильно зависят от того, в какой степени он сможет договориться прежде всего с Китаем (может быть - какими-нибудь потенциальными покупателями золота типа Индии, но это мне кажется менее реалистичным). В принципе, Китай может пойти навстречу и оказать России ту же услугу, которую СССР в 50-х годах оказывал КНР. Тогда китайские долларовые расчеты шли не через ФРС США (потому что США не признавали КНР), а через советский Евробанк в Париже. Есть несколько теорий о том, как в 50-е годы возник феномен и само название "евродолларов", и одна из них связывает это слово как раз с тем, что Евробанк стал важным центром расчетов в долларах за пределами и вне контроля США.
Ситуация с резервами в краткосрочном плане облегчается резким дисбалансом российской внешней торговли. 16 мая ЦБ сообщил, что положительный баланс по торговым операциям, то есть превышение экспорта над импортом, за январь-апрель 2022 года вырос в три раза по сравнению с этим же периодом 2021 года, составив 106 миллиардов. Объяснение лежит на поверхности: цены на нефть выросли, а объем импорта резко сократился из-за разрыва транспортных и технологических цепочек.
Тут естественно задать вопрос - насколько вообще тяжела для экономики потеря половины резервов ЦБ (конечно, в предположении, что вторая половина более или менее ликвидна, что не совсем очевидно).
Проблемой оценки того, что называется reserve adequacy, давно занимается МВФ. Там выработана целая методология и выложен специальный визуализирующий инструмент - https://www.imf.org/external/datamapper/datasets/ARA
Инструмент включает три оценочных индикатора - отношение резервов к денежной массе, к краткосрочному долгу, к объему импорта - и агрегированный индикатор, сводящий их воедино. Каждый может поиграть с таблицами и убедиться, что если российские индикаторы по состоянию на 2021 год уменьшить в два и даже три раза, то Россия все равно окажется в компании стран с более или менее устойчивыми перспективами. Так что и на этом фронте катаклизмы не просматриваются. Эта мысль подтверждается постепенным смягчением валютных ограничений, введенных ЦБ в первые дни после начала войны.
4. Технологическая зависимость
Еще один популярный сюжет - о степени зависимости российских производителей того-сего от импортных компонентов.
Сразу надо сказать, что этот вопрос лежит далеко за пределами компетенции экономистов. Экономисты могут рассуждать в терминах общих объемов производства, экспорта и импорта, но они не могут разбираться в мириадах технологических процессов, и никто не может.
Понятно, что разрыв технологических цепочек - это всегда априорное ухудшение ситуации, всегда потеря. Болтовню о "пользе санкций для импортзамещения" оставим дурачкам. Да, ухудшение. Но насколько?
Ведь один тот факт, что в некоем производственном процессе используется данный импортный компонент, сам по себе ничего не говорит - ни о том, насколько критично наличие этого компонента (может быть, без него качество продукции несколько упадет, но базовая полезность сохранится); ни о том, возможно ли заменить этот компонент отечественным (сколько времени это займет, сколько будет стоить); ни о том, есть ли возможность заменить этот компонент другим импортным (хотя бы и хуже качеством или выше ценой).
Может быть, это такой импортный гвоздь, без которого подкова пропала, конница разбита, армия бежит. А может быть, там можно гнилой веревочкой подвязать, и сойдет по сельской местности.
По сути, это такое знание, которое принципиально невозможно агрегировать. Масштабы технологической зависимости можно оценить только задним числом, по результатам.
Каждый данный эксперт может в лучшем случае говорить о той отрасли, в которой разбирается, но даже и он далеко не всегда может адекватно оценить потенциал альтернативных решений.
На все эти общие соображения накладываются более специфические, связанные с политикой санкций.
Под одним углом - прямо признается, что запрет на поставки технологической продукции двойного назначения очень часто оказывается, как говорится, unenforceable. Причина понятна - если эта продукция разрешена к поставке в другие страны, то запрет на поставки в Россию сразу оказывается наполовину или полностью фиктивным (особенно если речь идет о продукции относительно массовой, не индивидуализированной, плюс не очень больших размеров, типа какой-нибудь электроники).
Под другим углом - многое зависит от правового режима санкций. Этот фактор может оказаться решающим, например, в случае оборудования для самолетного парка иностранного производства. Например, когда в свое время в США принимался закон о санкциях против Ирана, в него была записана специальная статья под кодом 31 CFR § 560.528:
Specific licenses may be issued on a case-by-case basis for the exportation or reexportation of goods, services, and technology to insure the safety of civil aviation and safe operation of U.S.-origin commercial passenger aircraft.
https://www.law.cornell.edu/cfr/text/31/560.528
Как я понимаю, благодаря этой маленькой статье иранские самолеты продолжают летать. Будет ли принята аналогичная статья в отношении России? Не исключаю, что никто пока вообще об этом не задумывался.
5. Газовая загадка, или о том, чего нет
Наконец - тот сюжет, который изначально подтолкнул меня на написание всего этого.
С самых первых дней войны одной из популярных и постоянно обсуждаемых тем было - почему Европа не хочет прекратить импорт российского газа? Все время всплывали цифры ежемесячных перечислений, получаемых Россией от стран Евросоюза за поставки газа. Эти цифры сравнивались с объемами помощи, которую те же страны предоставляли Украине, и делался вывод о двуличии, трусости, предательстве и т.д.
Представители ЕС и отдельных стран Евросоюза постоянно делали заявления о намерении отказаться от российского газа через год, два, три или пять, и их упрекали в нерешительности, ставили под сомнение их лояльность, видели в них скрытых симпатизантов Путина.
На фоне этих разговоров обычно полностью упускались из вида два момента, которые, казалось бы, должны были рассматриваться в самую первую очередь.
Первый момент - почему Украина сама не прекращает транзит российского газа.
С самых первых дней войны, - конкретно, с 26 февраля, - Украина формально запретила экспорт газа, но этот запрет не затрагивал транзит газа.
21 марта представительница Украины официально заявляет:
"Оператор ГТС України виступає за підвищення енергетичної безпеки України та регіону шляхом скорочення постачання газу до Європи газопроводом «Північний потік-1» і відповідного перерозподілу газових маршрутів для максимального завантаження української ГТС.
<...>
Наразі саме транзит убезпечує нашу газотранспортну інфраструктуру та надає гуманітарний захист населенню. Газ – це наше тепло, світло та їжа. Транзит є додатковим фактором безпеки для української газотранспортної інфраструктури. Пропорційно ми послабимо позиції росії на енергетичному ринку Європи"
https://tsoua.com/news/operator-gts-ukrayiny-vystupaye-za-pidvyshhennya-energetychnoyi-bezpeky-ukrayiny
То есть предлагалось снизить (или закрыть) транзит через газопроводы Северный поток и Южный поток - с тем, чтобы максимально использовать украинскую трубу. Эта же позиция впоследствии озвучивалась неоднократно.
Казалось бы, противоречие - Украина ведет войну с Россией, но продолжает исправно осуществлять транзит российского газа, обеспечивающего постоянно пополнение путинского кошелька.
Но на самом деле никакого противоречия нет.
Любые действия по разрыву хозяйственных связей - то есть то, что составляет суть санкций - неизбежно предполагают потери для обеих сторон. Значимость потерь может быть разной, и именно этим определяется, какие санкции и когда вводятся. Каждый, кто вводит санкции, старается минимизировать свои потери и максимизировать ущерб для другой стороны.
И если мы вспомним нашу условную классификацию санкций, то сообразим, что наиболее болезненными для путинского режима сегодня, сейчас, в данный момент - являются санкции военные, а не экономические. Путин ведет войну не миллиардами долларов, а танками, ракетами, снарядами, причем в первую очередь из уже накопленных запасов. Если закрыть газовый кран, то это само по себе не приведет к прекращению войны. Как говорится, папа не будет меньше пить, это дети будут меньше есть.
С другой стороны, немедленное закрытие газового крана будет означать очень сильный удар по европейским и украинским потребителям. Что касается ЕС, то, по оценкам Международного энергетического агентства, доля российский газ составляет 45 процентов общего газового импорта и 40 процентов потребления. Естественно, распределение это неравномерно по странам, но общая картина ясна.
Так что стремление ликвидировать зависимость от российского трубопроводного газа не мгновенно, а на протяжении нескольких лет - совершенно обоснованно и разумно.
И тут всплывает второй момент, самый неожиданный.
Мало кто (или просто никто) не задается вопросом - почему Путин сам не решился воспользоваться таким мощным оружием?
Из всех механизмов давления на страны-союзницы Украины, которыми он теоретически мог бы воспользоваться, этот - наиболее эффективный, если вообще не единственный. Казалось бы, самой естественной реакцией с его стороны на разговоры европейцев о военной поддержке Украины (то есть о военных санкциях) должна быть именно что угроза газовой блокады. Казалось бы, нет более надежного средства усилить нейтралистские настроения в странах Европы, особенно тех, что не граничат непосредственно с Украиной и Россией и могут расчитывать на то, что нынешняя война останется локальным конфликтом.
Удобство газовых угроз еще и в том, что их можно демонстрировать в градуированном режиме, как это многократно делалось раньше, во времена рекурсивных распилочных конфликтов между жуликами из Газпрома и жуликами из Нафтогаза. Снижать поставки в формате кнута, увеличивать в формате пряника.
Тем не менее, ничего подобного сделано не было. И если я ничего не пропустил, не было даже угроз такого рода - мол, если вы не прекратите то-то и то-то, то мы, в свою очередь прекратим вам поставки газа. Эту нехитрую и, по идее, лежащую на поверхности угрозу не озвучивали ни официальные лица, ни все бесчисленные и бессмысленные тролли, начиная с Лаврова и кончая Соловьевым. И если так, то это наводит на мысль, что эта тема входит в (очень небольшой) список табуированных для озвучивания - что само по себе является исключительно значимым индикатором, в строгом соответствии с принципом, что самое важное - это то, чего нет.
Вместо этого Путин 23 марта в ходе очередного ритуального спектакля в формате "совещания" сказал:
Поэтому мною принято решение в самое короткое время реализовать комплекс мер по переводу оплаты – начнём с этого, с нашего природного газа – переводу оплаты нашего природного газа, поставляемого в так называемые недружественные страны, на российские рубли, то есть отказаться от использования в таких расчётах всех скомпрометировавших себя валют.
При этом хочу отдельно отметить, что Россия продолжит, безусловно, поставлять природный газ в соответствии с объёмами и по ценам, по принципам ценообразования, зафиксированным в заключённых ранее контрактах. В отличие от некоторых коллег мы дорожим своей деловой репутацией надёжного партнёра и поставщика.
Изменения коснутся только валюты платежа, которая будет изменена на российские рубли. Прошу Правительство дать соответствующую директиву «Газпрому» по внесению изменений в действующие контракты.
http://kremlin.ru/events/president/news/68037
Видимо, с директивой как-то не задалось, поэтому пришлось выпускать специальный указ 172 "О специальном порядке исполнения иностранными покупателями обязательств перед российскими поставщиками природного газа" (http://kremlin.ru/events/president/news/68094).
На мой непросвещенный взгляд указ представляет собой вольную мешанину из бессмысленного вздора и написан левой ногой на обороте разорванного конверта. Достаточно обратить внимание, что в пункте 6 с мельчайшей детализацией бухгалтерской инструкции описываются какие-то счета "К" и порядок зачисления чего-то там куда-то там, а в пункте 10а ЦБ наделяется правами все эти детали переиначивать по собственному усмотрению. Пункт 12 указа содержит прямое требование к ЦБ - хотя мне кажется, что даже нынешняя терешковская конституция не предусматривает права президента отдавать указания ЦБ. Самое же главное - вся идея указа представляет собой не более чем бухгалтерскую фикцию, призванную замаскировать абсурдность изначальной идеи "оплаты газа за рубли".
Дима Бутрин в своей статье пытался усмотреть за этой нелепой идеей некий изначальный смысл, сравнивая ее с разными китайскими схемами (и все равно находя ее в итоге бессодержательной). Мне же думается, что эта идея родилась просто от отчаяния (ну и глупости, без нее никак). Кому-то очень хотелось что-то придумать, чтобы замаскировать упорное нежелание приостанавливать экспорт газа в Европу. Как мы знаем, Путин свои отступления и поражения всегда старается или скрыть, заметя под ковер, или изобразить небывалой победой. Судя по всему, в этот раз была избрана вторая стратегия, и тролли торжествующе затрубили о том, каким унижением и позором для европейцев будет режим, при котором в оплату будут приниматься не гривенники, как это было раньше, а только пятаки. Это бессмысленное требование, в реальности маскирующее нечто очень напоминающее капитуляцию, было торжественно объявлено "ультиматумом Путина"
Не случайно уже в тот же день 31 марта официоз РИА "Новости" поспешил уверить, со ссылкой на "источник, знакомый с ситуацией", что никаких перерывов в поставках газа не планируется. А 29 апреля ЦБ выпустил специальное разъяснение, точно так же предназначенное подтвердить, что всем, кто готов платить, газ будет поставляться.
Характерно, что выложенное на сайте ЕС официальное мнение по этому вопросу оставляет странам-членам большую свободу выбора:
Is it still possible to pay for gas after the adoption of Decree no 172 of 31 March without getting in conflict with EU law?
Yes, this appears possible.
https://ec.europa.eu/info/sites/default/files/business_economy_euro/banking_and_finance/documents/faqs-sanctions-russia-gas-imports_en.pdf
И даже если вдруг обнаружится, что процедура перекладывания из левого кармана в правый каким-то образом формально не соответствует новому законодательству, запрещающему кредитование российских лиц, то достаточно всего лишь внести правку в это законодательство, или просто добавить интерпретирущее разъяснение. Ведь эти операции в любом случае не могут рассматриваться как кредитование в сколько-нибудь содержательном смысле.
Тут я должен признаться, что не могу понять логику тех европейских стран-импортеров, которые решили пойти на принцип из-за этой нелепой ерунды. Это даже не "плюнь да поцелуй у злодея ручку", это вообще такая мелочь, что она заслуживала только насмешки. Может быть, я здесь что-то недопонимаю, но если выбор стоит между серьезным ударом по энергетическому балансу и бухгалтерской фикцией сугубо ритуального характера, то для ответственного правительства выбор должен быть однозначен и очевиден. Впрочем, это уже их индивидуальное дело, и если какие-то страны считают, что могут обойтись без российского газа прямо с завтрашнего дня, то не нам решать.
Главное же здесь, на мой взгляд, совсем другое. Главное в этой истории то, что Путин изо всех сил старался и старается ни в коем случае не то что использовать газ как оружие, как инструмент давления в борьбе против санкций, включая экономические и, что существеннее, военные - нет, он старается максимально дистанцироваться от самой только мысли о подобном использовании. Здесь можно усмотреть полную аналогию с его поведением в отношении Турции, первой включившей военные санкции - и не встретившей никакого ответной реакции или даже намека на такую реакцию.
Причем все это происходит на фоне совершенно беспардонных разглагольствований на тему "ядерного удара" и т.д., постоянно и с воодушевлением повторяемых всей армией путинских пропагандистских троллей.
Каждый может судить сам, но мне трудно интерпретировать это громкое, оглушающее молчание по поводу газа как инструмента и как оружия иначе, чем подтверждение того, что можно было предположить с самого начала. А именно, что Путин страшно боится любого вооруженного конфликта с НАТО, что сама только мысль об этом для него кошмарна, и что все разговоры о "красной кнопке" можно игнорировать.
