К предыдущему

[borislvin]

Должен сказать, что проблема цепочки пересказов не ограничивается журналистикой и текущими новостями. Едва ли не большее значение она имеет в академической литературе, к которой принято относиться с особым почтением.

Я говорю даже не о тех ситуациях, когда авторы научных статей и книг делают разные нетривиальные утверждения, не сопровождая их ссылками, как якобы нечто самоочевидное. Такие утверждения (если это не личное мнение автора и не что-то совсем уж общеизвестное) лучше всего просто игнорировать.

Нет, я говорю об утверждениях, подкрепленных ссылками.

Проблема здесь в том, что за этими ссылками могут в реальности стоять такие же цепочки, в ходе которых изначально написанное оказывается искаженным, перепутанным. Ведь любая цитата всегда означает потерю контекста, пусть даже незначительную, и с каждой итерацией даже невольные искажения могут умножаться.

По этой причине у меня уже давно сложилась привычка - когда я встречаю что-то, кажущееся мне одновременно существенным и нетривиальным, не вполне вписывающимся в сложившееся у меня представление о предмете, то я стараюсь поближе присмотреться к подкрепляющей ссылке, особенно если эта ссылка ведет не на то, что можно считать первоисточником, а на другую литературу.

Собственно, то же самое легко может произойти и со столь любимыми (особенно в любительских кругах) архивными ссылками, которые слишком часто воспринимаются как нечто заведомо убедительное, стоящее выше обычной ссылки на печатное издание. Дело вполне может обстоять ровно наоборот, ведь у читателя в общем случае гораздо меньше возможностей проверить адекватность архивной ссылки по сравнению с ссылкой на публикацию. И даже если архивная ссылка формально правильна, потеря контекста легко может обнулить весь ее смысл. В этом смысле очень правильно, что в современных американских славистических журналах с какого-то времени появилась полезная традиция в ссылках на архивные источники указывать не только их формальный адрес (архив, фонд, дело, лист и т.д.), но и краткое содержательное описание документа ("письмо такого-то в ЦК КПСС по такому-то вопросу от такого-то числа"). В советско-российских академических стандартах, как мне кажется, такая детализация не предусматривается.

Примеров искажающих цепочек цитирования можно привести множество. В некоторых случаях они серьезно подорвали мое доверие к авторам. Так случилось, например, с Джеймсом Скоттом (автором знаменитой книги "Seeing Like a State", которая мне кажется концептуально, фундаментально ошибочной) или Тимоти Снайдером - при том, что их работы были для меня в какой-то момент очень полезны и содержательны. Но это для следующего раза.

Сейчас же для иллюстрации можно привести совсем недавний в моей читательской практике пример, просто потому что он оказался ближайшим под рукой

Читаю очень интересную статью известного ленинградского историка Михаила Сафонова "Всеевропейский заговор, "Филики Этерия", декабризм" в сборнике "Труды кафедры истории Нового и новейшего времени" (2020. № 20 (1))

http://novist.history.spbu.ru/trudy_kafedry/20_1_2020/Safonov_M_M_-_All-European_conspiracy_Filiki_Eteria_Decembrism.html
http://novist.history.spbu.ru/trudy_kafedry/20_1_2020/20_1_2020_Safonov_M_M_-_All-European_conspiracy_Filiki_Eteria_Decembrism.pdf

И по ходу дела наталкиваюсь на фразу:

"18 мая 1825 г. сразу же по окончании следствия по делу Булгари Шервуд послал тревожный сигнал Александру I в тот самый момент, когда император отправился в Польшу на сейм, после которого решил приступить к реализации своего плана по восстановлению Речи Посполитой [36].

[36] Польша и Россия в первой трети XIX века. Из истории автономного Королевства Польского. 1815-1830. М., 2010. С. 389"

Но точно ли в 1825 году Александр принял твердое решение восстановить Речь Посполитую? Был ли это выработанный, положенный на бумагу,и утвержденный план или только мысли и разговоры неопределенного характера? И что в данном случае понимается под Речью Посполитой?

Для прояснения вопроса, естественно, надо смотреть книгу по ссылке.

Сборник "Польша и Россия в первой трети XIX века. Из истории автономного Королевства Польского. 1815-1830" (М., 2010), к счастью, легко доступен, так как издан институтом славяноведения РАН, который отличается не только высоким качеством своей научной продукции, но и замечательной традицией выкладывать эту продукцию в сеть:

https://inslav.ru/publication/polsha-i-rossiya-v-pervoy-treti-xix-veka-iz-istorii-avtonomnogo-korolevstva-polskogo
https://inslav.ru/sites/default/files/editions/2010_polsha_i_rossija.pdf

Сразу выясняем, что Сафонов ссылался на главу 5, написанную Светланой Фалькович, и соответствующий пассаж на странице 389 выглядит так:

"По-видимому, "горькие упреки" исходили из уст Александра I, но поскольку на сейме 1825 г. открытого противостояния оппозиции все же не было, царь на этот раз выразил свое удовлетворение и в частных беседах даже возобновил обещания расширить границы Королевства [101].

[101] Kozłowski W. Op. cit. S. 160–161"

То есть "план по восстановлению Речи Посполитой" превращается в "обещания расширить границы Королевства" (естественно, в границах Российской империи), высказанные "в частных беседах". Не знаю, кто как, но я здесь вижу разницу.

Но что же написано у Козловского, на которого, в свою очередь, ссылается Светлана Фалькович?

Речь идет о польском философе, ботанике и историке Владиславе Козловском, который в 1907 году издал книгу "Автономия Царства Польского" - Władysław Mieczysław Kozłowski "Autonomia Królestwa Polskiego (1815-1831)" (Warszawa, 1907).

В сети есть и эта книга:

https://archive.org/details/bub_gb_X5o3AAAAYAAJ
https://ia902603.us.archive.org/35/items/bub_gb_X5o3AAAAYAAJ/bub_gb_X5o3AAAAYAAJ.pdf

На указанных Светланой Фалькович страницах мы видим такой пассаж:

"Aleksander odjechał pojednany z sejmem. Wrażenie, które odniósł z sejmu tego wpłynęło na powtórzenie przezeń w rozmowach prywatnych obietnicy połączenia Litwy z Królestwem. "Nie dalej, jak w ostatnią bytność swoję, dwukrotnie w sposób pozytywny powtórzył to mnie i żonie mojej, pisał Konstanty do Mikołaja 15/27 lutego 1826 [1]

[1] Szilder l. c. str. 334"

Козловский в своей книге ссылается на несколько книг знаменитого биографа русских царей Николая Карловича Шильдера, в данном же случае имеется в виду первый том его двухтомной (незавершенной) биографии Николая I: Н.К.Шильдер "Император Николай Первый, его жизнь и царствование" (СПб. 1903)

Естественно, и она есть в сети, причем в нескольких местах. Например, здесь:

https://runivers.ru/lib/book7647/428038
https://runivers.ru/upload/iblock/757/shilder-nikolai-1.pdf

В поисках того места, на которое ссылается Козловский, сразу же выясняется, что в его книгу, похоже, вкралась опечатка - очевидно, имелась в виду страница 376 (а не 334) книги Шильдера: именно там мы находим исходный источник, каковым было письмо великого князя Константина Павловича своему венценосному младшему брату Николаю. Пассаж Шильдера целиком:

"Между тем удалось захватить бумаги генерала Княжевича; в них найдены были копии писем, которыми обменялись император Александр и Костюшко, после занятия Парижа в 1814 году [436]. Цесаревич воспользовался этим случаем, чтобы в мыслях, высказанных тогда государем польскому патриоту, найти новые аргументы для оправдания целей, которыми задались члены польских тайных обществ. 15-го (27-го) февраля 1826 года, Константин Павлович писал императору Николаю:

"Бумаги, найденные у генерала Княжевича, являются подтверждением того, что я постоянно говорил вам, дорогой брат, по поводу обещаний, на которых поляки основывали свою надежды; это - копии переписки генерала Костюшки; и кто может поручиться, что не существует других, распространенных среди поляков? Прочтите конец письма покойного императора [437], и вы найдете разгадку всего "национального общества (société nationale)"; что же вы хотите, чтобы после столь положительных обещаний, на которых они основывали свои надежды, им говорили в опровержение их поступков и их намерений; посудите сами беспристрастным образом о положении вещей; я уверен, что, быть может, к концу царствования императора было многое, от чего бы он отказался, но было слишком поздно, и обещание, раз уж оно было дано при наличии всевозможных неоспоримых документов, не могло быть взято обратно; сверх того, вся совокупность обстоятельств положительно доказала бы цель покойного императора, которую он поставил себе; и не далее, как во время своего последнего пребывания, он дважды положительно это высказывал нам, моей жене и мне; та же речь была повторена им множеству лиц, как военных, так и гражданских. <...>"

[436] Н.Шильдер, "Император Александр I. Его жизнь и царствование", часть 8-я

[437] Письмо императора Александра к Костюшке от 3-го (15-го) мая 1814 года: "Un peu de temps encore, avec une marche sage et les polonais recouvreront leur patrie, leur nom et j 'aurai la jouissance de les convaincre qu'oubliant le passé, celui qu'ils croyaient leur ennerni, sera celui qui réalisera leurs voeux. Combien il me sera satisfaisant, général, de vous voir mon aide dans ces travaux salutaires! Votre nom, votre caractère, vos talents seront mes meilleur appuis"
Н.Шильдер, "Император Александр I. Его жизнь и царствование", т. III

[438] Les papiers trouvés chez le général Kniazevicz viennent à l'appui de ce que je vous disais constamment, cher frère, an sujet des promesses, sur lesquelles les polonais fondaient leur espoir; ce sont des copies de la correspondance du général Kosciusko, et qni répondra qu'il n'en existe de répandues entre d'autres polonais? Lisez la fin de la lettre de fen l'empereur et vous y verrez la clef de toute la société nationale; que voulez-vous que l'on leur dise, après des promesses aussi positives et sur lesquelles ils fondaient leur espoir, de contraire à leur vue et leurs démarches; jugez vous-même de la position des choses et avec impartialité. Je suis certain que peut-être vers la fin du règne de l'empereur il y avait bien des choses sur lesquelles il était revenu, mais c'était trop tard, et la promesse étant une fois donnée, avec tous les documents authentiqes, ne pouvait ètre rétractée; en plus, toute la marche de choses prouverait positivement le but de feu l'empereur pour assurer le résultat qu'il s'était promis, et pas plus tard qu'à son dernier séjour il nous l'a dit positivement à deux reprises, à ma femme et à moi; le mème discours a été répété à tout plein de personnes, des militaires et des civils.
<...>
Из письма цесаревича Константина Павловича к императору Николаю от 15-го (27-го) февраля 1826 года."

Эта последняя фраза из письма Константина Павловича Николаю была еще ранее процитирована Шильдером в четвертом томе (стр. 386) его биографии Александра I, но без последующего развернутого рассказа о споре братьев по поводу возможного изменения границ Польши в рамках империи (все это происходило на фоне относительно недавнего расширения "новой" Финляндии в границах империи за счет присоединения к ней Финляндии "старой", то есть Выборгской губернии, что в Польше рассматривалось как прецедент).

Суть же этого примера в том, что не было абсолютно никакой необходимости - ни для Сафонова, ни для Фалькович - удлинять цепочку цитирования. И он, и она могли - полагаю, были должны - сразу сослаться на прекрасно известного им Шильдера, чтобы читатель однозначно понимал, о каком документе и о каких слухах идет речь.

Естественно, примеры такого рода можно умножить, и искажение возникает практически во всех из них - иногда невольное, иногда, как это было в недавно упомянутых работах Куликова о февральской революции, вполне сознательное и манипулятивное.

Comments

[juan_gandhi]

Забавно. Прочитавши когда-то переписку Александра с Адамом Чарторыйским, я б назвал нелепой идею, что Александр вдруг ломанется восстанавливать Польское Королевство. (У меня была соседка учительница истории, и на антресоли валялось некоторое количество такого добра. Вот эта переписка, потом Кизеветтер... так-то это не моя область.)