![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borislvinhttp://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/01n/n01n-s12.shtml
Как обычно, очень точно.
Парадоксально, но принцип "кто за этим стоит" (ведущий в конце концов к конспирологии) характерен вовсе не только для наивных марксистов, как это подразумевает Фурман. Даже среди нынешних либертарианцев немалую дань этому формату понимания истории отдал Ротбард и его эпигоны...
------------------------------
НЕЧИСТЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИЛЫ
Жители России по-прежнему верят в заговор масонов и происки ЦРУ
Как показывают опросы Левада-центра, страхи нашей власти, что оранжевая революция может перекинуться на Россию, необоснованны. Сочувствуют этой революции только 9% россиян. И это отсутствие сочувствия связано с тем, что подавляющее большинство у нас не верит объяснению причин революции, которое дают сами ее участники — возмущение манипуляциями власти на выборах.
С тем, что нечестные выборы — причина украинской революции, согласны только 12% россиян, зато 59% видят ее причину в происках Запада и борьбе украинских олигархических кланов. Это соотношение в массовом сознании приблизительно соответствует тому, что представлено в российских СМИ. Что, в свою очередь, приблизительно соответствует степени зависимости СМИ от Кремля. Возникает картина эффективной кремлевской пропаганды и легкоманипулируемого народа. Но я думаю, что это очень упрощенная картина. Реальность значительно сложнее.
В новейшей истории нашей страны множество примеров того, как массированная пропаганда не срабатывает, отторгается народным сознанием (вспомним хотя бы пропаганду «выбороссов» в 1993 г.). Эффективность нашей пропаганды относительно украинской революции связана с тем, что аудитория наших СМИ сама уже смутно предполагала то же, что ей стали говорить представители власти и разные комментаторы, и была рада, что ее догадки подтверждают умные и информированные люди. При этом власть и комментаторы не ощущают себя «манипуляторами» — они говорят то, что реально думают, а это всегда убедительно.
Наша властная элита — это не какое-то замкнутое сословие, чье сознание может радикально отличаться от сознания простого народа. Это обычные люди с обычным, «средним» сознанием (сейчас значительно более обычные, чем в эпоху раннего Ельцина). Материальные интересы и заботы элиты очень отличны от народных, но стиль мышления и картина мира, существующая в сознании президента и его соратников, не отличаются принципиально от картины, существующей в сознании массовом. И эффективность теперешней пропаганды связана с тем, что власть и народ думают очень схоже и говорят на одном языке. Что же это за язык?
Мы видим, что объяснение этих событий, которое дают сами участники оранжевой революции, отвергается с порога и даже не рассматривается. Оно кажется наивным, поверхностным, несерьезным. Наше сознание стремится докопаться до сущности событий. И здесь есть некоторое внешнее сходство с научным мышлением. Для научного анализа ответ участников революции, что они восстали против фальсификации итогов выборов, разумеется, тоже недостаточен. Он не конец, а отправная точка анализа. Он сразу же вызывает серию вопросов. Как и почему сложилась система, при которой власть идет на фальсификацию, почему при аналогичных фальсификациях украинцы восстали, а, например, белорусы — нет? И т.д. и т.п. Но принципиальным отличием нашего сознания от научного является то, что у нас все такие вопросы сразу же подменяются одним: кто за этим стоит?
За любыми массовыми действиями мы склонны искать каких-то реальных и тайных игроков-«кукловодов», руководствующихся исключительно властными и материальными интересами. Объяснить сербскую, грузинскую, украинскую революцию для всех нас (от президента до простого телезрителя) — это значит указать на американского посла, работавшего сперва в Белграде, а потом — не случайно же — переправившегося в Тбилиси, на Сороса и т.д. И хотя это совершенно ничего не объясняет (зачем, например, ЦРУ убирать прозападного Шеварднадзе — совершенно непонятно), в нашем сознании при таких указаниях на «тайные пружины» возникает иллюзия понимания.
В какой-то мере, я думаю, здесь влияние советского марксизма, значительно более глубокое и всеобъемлющее, чем мы подозреваем. При всем нашем марксистском историцизме в советском анализе всегда присутствовала теория заговора. Если за идеологией скрываются материальные интересы, а за формально правовыми и демократическими институтами — власть монополистической буржуазии, значит, надо искать комнату, где монополисты обсуждают, как дурить народ, и где они делят «баснословные барыши».
Но у этого мышления есть и более глубокие пласты. Сама эта советская картина мира была усвоена потому, что легла на сознание народа, который никогда не выбирал власть, который знает, что всегда решал не он, а кто-то за него, и убежден, что так и у всех народов, иначе и быть не может. Это додемократическое и досовременное сознание. И у него есть еще более глубокие архаические корни. Для древнего мышления характерны поиски каких-то субъектов, стоящих за непонятными естественными процессами. Мы объясняем украинскую революцию происками ЦРУ, а грузинскую — средствами Сороса так же, как древние люди болезнь объясняли порчей, эпидемию — колдовством, а движение Солнца по небу — тем, что его толкает жук-скарабей.
Поэтому для западных наблюдателей многие высказывания наших деятелей необъяснимы («Неужели Путин действительно может думать, что на Западе хотят расчленить Россию?») и списываются на «загадочность русской души». Но на Западе просто забыли, как умные люди объясняли французскую революцию заговором масонов, а рабочие волнения и восстания в колониях — действиями агитаторов Коминтерна.
Так что для вхождения в современный развитый мир нам надо менять не только институты, но и «поддерживающую» эти институты систему мышления. Как от нее отходят украинцы, прокладывающие путь в современный мир и для себя, и для нас.
Дмитрий ФУРМАН
10.01.2005
Как обычно, очень точно.
Парадоксально, но принцип "кто за этим стоит" (ведущий в конце концов к конспирологии) характерен вовсе не только для наивных марксистов, как это подразумевает Фурман. Даже среди нынешних либертарианцев немалую дань этому формату понимания истории отдал Ротбард и его эпигоны...
------------------------------
НЕЧИСТЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИЛЫ
Жители России по-прежнему верят в заговор масонов и происки ЦРУ
Как показывают опросы Левада-центра, страхи нашей власти, что оранжевая революция может перекинуться на Россию, необоснованны. Сочувствуют этой революции только 9% россиян. И это отсутствие сочувствия связано с тем, что подавляющее большинство у нас не верит объяснению причин революции, которое дают сами ее участники — возмущение манипуляциями власти на выборах.
С тем, что нечестные выборы — причина украинской революции, согласны только 12% россиян, зато 59% видят ее причину в происках Запада и борьбе украинских олигархических кланов. Это соотношение в массовом сознании приблизительно соответствует тому, что представлено в российских СМИ. Что, в свою очередь, приблизительно соответствует степени зависимости СМИ от Кремля. Возникает картина эффективной кремлевской пропаганды и легкоманипулируемого народа. Но я думаю, что это очень упрощенная картина. Реальность значительно сложнее.
В новейшей истории нашей страны множество примеров того, как массированная пропаганда не срабатывает, отторгается народным сознанием (вспомним хотя бы пропаганду «выбороссов» в 1993 г.). Эффективность нашей пропаганды относительно украинской революции связана с тем, что аудитория наших СМИ сама уже смутно предполагала то же, что ей стали говорить представители власти и разные комментаторы, и была рада, что ее догадки подтверждают умные и информированные люди. При этом власть и комментаторы не ощущают себя «манипуляторами» — они говорят то, что реально думают, а это всегда убедительно.
Наша властная элита — это не какое-то замкнутое сословие, чье сознание может радикально отличаться от сознания простого народа. Это обычные люди с обычным, «средним» сознанием (сейчас значительно более обычные, чем в эпоху раннего Ельцина). Материальные интересы и заботы элиты очень отличны от народных, но стиль мышления и картина мира, существующая в сознании президента и его соратников, не отличаются принципиально от картины, существующей в сознании массовом. И эффективность теперешней пропаганды связана с тем, что власть и народ думают очень схоже и говорят на одном языке. Что же это за язык?
Мы видим, что объяснение этих событий, которое дают сами участники оранжевой революции, отвергается с порога и даже не рассматривается. Оно кажется наивным, поверхностным, несерьезным. Наше сознание стремится докопаться до сущности событий. И здесь есть некоторое внешнее сходство с научным мышлением. Для научного анализа ответ участников революции, что они восстали против фальсификации итогов выборов, разумеется, тоже недостаточен. Он не конец, а отправная точка анализа. Он сразу же вызывает серию вопросов. Как и почему сложилась система, при которой власть идет на фальсификацию, почему при аналогичных фальсификациях украинцы восстали, а, например, белорусы — нет? И т.д. и т.п. Но принципиальным отличием нашего сознания от научного является то, что у нас все такие вопросы сразу же подменяются одним: кто за этим стоит?
За любыми массовыми действиями мы склонны искать каких-то реальных и тайных игроков-«кукловодов», руководствующихся исключительно властными и материальными интересами. Объяснить сербскую, грузинскую, украинскую революцию для всех нас (от президента до простого телезрителя) — это значит указать на американского посла, работавшего сперва в Белграде, а потом — не случайно же — переправившегося в Тбилиси, на Сороса и т.д. И хотя это совершенно ничего не объясняет (зачем, например, ЦРУ убирать прозападного Шеварднадзе — совершенно непонятно), в нашем сознании при таких указаниях на «тайные пружины» возникает иллюзия понимания.
В какой-то мере, я думаю, здесь влияние советского марксизма, значительно более глубокое и всеобъемлющее, чем мы подозреваем. При всем нашем марксистском историцизме в советском анализе всегда присутствовала теория заговора. Если за идеологией скрываются материальные интересы, а за формально правовыми и демократическими институтами — власть монополистической буржуазии, значит, надо искать комнату, где монополисты обсуждают, как дурить народ, и где они делят «баснословные барыши».
Но у этого мышления есть и более глубокие пласты. Сама эта советская картина мира была усвоена потому, что легла на сознание народа, который никогда не выбирал власть, который знает, что всегда решал не он, а кто-то за него, и убежден, что так и у всех народов, иначе и быть не может. Это додемократическое и досовременное сознание. И у него есть еще более глубокие архаические корни. Для древнего мышления характерны поиски каких-то субъектов, стоящих за непонятными естественными процессами. Мы объясняем украинскую революцию происками ЦРУ, а грузинскую — средствами Сороса так же, как древние люди болезнь объясняли порчей, эпидемию — колдовством, а движение Солнца по небу — тем, что его толкает жук-скарабей.
Поэтому для западных наблюдателей многие высказывания наших деятелей необъяснимы («Неужели Путин действительно может думать, что на Западе хотят расчленить Россию?») и списываются на «загадочность русской души». Но на Западе просто забыли, как умные люди объясняли французскую революцию заговором масонов, а рабочие волнения и восстания в колониях — действиями агитаторов Коминтерна.
Так что для вхождения в современный развитый мир нам надо менять не только институты, но и «поддерживающую» эти институты систему мышления. Как от нее отходят украинцы, прокладывающие путь в современный мир и для себя, и для нас.
Дмитрий ФУРМАН
10.01.2005
