borislvin

Генерал Грибков издал штук пять книг воспоминаний, по большей части повторяющих друг друга. Но этот удивительный эпизод, несколько оживляющий образ советской военной машины, как мне показалось, описывается только в одной, последней книге (Грибков Анатолий Иванович "Честь имею" М. Б/и. 2003):

В 1972 году Маршал Советского Союза М.В.Захаров был освобожден от должности начальника Генерального штаба. Вместо него назначен генерал армии В.Г.Куликов, до этого занимавший пост Главнокомандующего группой советских войск в Германии. Захаров по непонятным мне причинам препятствовал моему продвижению по службе.

Я подумал, что теперь, видимо, в моей службе могут быть перемены. В том же году, в декабре, неожиданно для меня позвонил министр обороны А.А.Гречко и поздравил с присвоением воинского звания "генерал-полковник".

В январе 1973 года, т.е. через месяц, меня вызвали в Москву. Командующий войсками ЛенВО И.Е.Шавров спросил, по какому вопросу меня вызывают. Хотя я и знал цель вызова, ответил: "Я не в курсе дела".

<...>

Брежнев <...> при мне подписал подготовленное решение, при этом сказав, что члены Политбюро согласятся с таким решением. Поздравил с назначением командующим войсками Ленинградского военного округа. Я, волнуясь, встал, поблагодарил за доверие. Он пожал мне руку, попросил разрешения выйти.

<...>

Вернувшись в Ленинград, я представился генералу И.Е.Шаврову. Он поинтересовался целью моего вызова в Москву. Я рассказал, у кого был на приеме, какой и у кого шел разговор, что Л.И.Брежнев после беседы со мною подписал решение и поздравил меня с назначением командующим войсками Ленинградского военного округа.

- Ну, это мы еще посмотрим, - сказал Иван Егорович и перешел к разговору на другую тему.

Признаться, я был обескуражен его словами. Верховный главнокомандующий, Председатель Совета обороны страны поздравляет меня с назначением, а генерал Шавров обещает "еще посмотреть". Но таков уж Иван Егорович. Видимо, он еще надеялся остаться на занимаемой должности, раз так говорил.

Вскоре состоялось решение Политбюро ЦК КПСС, вышли в свет постановление Совета Министров СССР и приказ министра обороны о моем назначении. Этим же приказом И.Е.Шавров назначался начальником Военной академии Генерального штаба. Приказ был подписан министром обороны 4 февраля 1973 г. и в тот же день получен по телеграфу Шавровым и мною. Запомним эту дату, я указал ее не случайно.

Должность командующего войсками округа материально не ответственная и поэтому ни с какой передачей не связана. Мне положено было в этот же день подписать приказ о вступлении в должность. Захожу в кабинет командующего, он сидит, как будто и не было решения правительства. Я не стал напоминать, подумал, что, может быть, к вечеру он что-нибудь скажет. Проходит день - молчит, на второй день - молчит, продолжает работать, дает мне незначительные поручения, подписывает приказы, пишет резолюции на документах, поступающих на имя командующего. Кстати, приказы подписывались им задним числом (в округе все знали о моем назначении). Только на выдачу квартир за два дня было наложено несколько десятков резолюций, подписан ряд приказов о награждении денежными премиями, ценными подарками. А год только начинался.

Позвонил мне главком сухопутных войск генерал И.Г.Павловский, спросил:

- Почему не сидите в своем кабинете, почему по телефону "ВЧ" отвечает Шавров?

- Я же не могу его из кабинета попросить, он сам должен понимать приказ.

7 февраля приехал в штаб, вызвал шифровальщика, подписал приказ по округу о вступлении в должность командующего войсками и официальные доклады министру и главкому сухопутных войск. Вместе с генералом С.А.Бобылевым (членом Военного совета) зашли в кабинет командующего. Шавров даже не предложил нам сесть, но мы сели и я сказал:

- Товарищ генерал-полковник, у вас и у меня есть решение правительства о моем назначении. Я сегодня подписал приказ о вступлении в должность командующего войсками округа и доложил об этом министру обороны и главкому сухопутных войск.

- Это что за невыдержанность? Это что за спешка? - вдруг вспылил он.

Я спокойно все это выслушал, не стал разжигать страсти.

- Иван Егорович, - сказал Бобылев, - а у Анатолия Ивановича больше выдержки, чем у вас. То, что он сделал сегодня, надо было сделать три дня тому назад. Я имею в виду приказ о вступлении в должность...

В 12 часов собрали личный состав штаба, и Шавров объявил о решении правительства, впервые за 4 года назвав меня по имени и отчеству.

Потом выступил я, сказав несколько теплых слов в адрес И.Е.Шаврова, отметив, что он многое сделал для округа, что мы будем продолжать эти хорошие дела и традиции, и пожелав ему успехов в новой должности.

Пошли обедать. Ну, думаю, сейчас, после обеда, он освободит мне кабинет. Однако Иван Егорович прошел в кабинет командующего и как ни в чем не бывало начал вызывать генералов, офицеров, давать им служебные указания.

В эти дни как раз готовились окружные методические сборы командиров дивизий и полков в окружном учебном центре, которыми должен руководить командующий войсками округа. Я уехал на пять дней в учебный центр. Из Ленинграда мне сообщили, что Шавров продолжает командовать округом. Генерал Бобылев, также находившийся со мной, должен был ехать по делам службы в Ленинград, и я попросил его передать Шаврову, чтобы тот прекратил свои действия по-хорошему, если он хочет спокойно уехать из Ленинграда.

Такая неприятная обстановка длилась неделю. Приехав со сборов, я сказал Шаврову:

- Иван Егорович, давайте займем каждый свое место. Он освободил кабинет, но занял резервный и продолжал вызывать бывших подчиненных.

Пусть читатель поймет меня правильно. Я бы и не писал об этом, если бы по приезде в Москву Шавров ни пожаловался министру обороны и начальнику Генштаба, что Грибков плохо его проводил.

Как мне потом рассказал В.Г.Куликов, министр сказал ему: "Он еще хорошо тебя проводил. Другой на его месте вообще не стал бы провожать при твоем поведении".

Спустя несколько лет Иван Егорович оказался в моем подчинении, но я сделал все, чтобы отношение к нему с моей стороны было подчеркнуто уважительным. С большим тактом сориентировал его в новой должности. Он по-прежнему называл меня на "ты". Я не позволял себе этого по отношению к нему.