вымирающая профессия
Jan. 29th, 2020 06:17 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borislvinИз комментов у Володи Абаринова. Там параллельно возник совершенно посторонний разговор о том, что произошло у Помпео с журналисткой NPR, но это в данном случае несущественно, да и вообще несущественно.
А вот комменты о некоей долгосрочной тенденции можно и сохранить.
Только нужно уточнение. Вымирает не столько профессия журналиста как такового, сколько профессия журналиста, работающего в рамках организованного органа с редакционной политикой, СМИ. То есть, скажем так, профессия редакционного журналиста, который не волен писать и говорить все, что думает, а который состоит на службе, получает зарплату и следует политике редакторов издания. И, к слову будь сказано, иногда компенсирует эту свою зависимость представлением о своей принадлежности к некоему особому сословию, наделенному особыми правами и не включающему "неорганизованных" пишуще-говорящих людей (не принадлежищих, как выразился как-то в запальчивости Джефф Безос, к "legitimate media").
И, конечно, никто не знает, как пойдет этот процесс дальше. Как адаптируются издания, насколько гибким станет редакционный контроль и т.д. В том числе - что будет с соврешенно новым и неожиданным, никем не предвиденным феноменом присвоения себе квази-редакционных функций разного рода сетевыми платформами типа того же фейсбука или твиттера.
************************************************************************
Так тогда была пресса. А сейчас ее, к счастью, уже наполовину нет. Исчезающая профессия, типа машинисток или шоферов легковых машин.
Видимо, я не вполне развернул свою мысль. Смотри, раньше машинистки и водители легковых машин производили продукцию - печатали рукописи, везли пассажиров. Это была относительно редкая профессия. Но с течением времени их продукция стала общедоступной. Почти каждый сам себе и машинистка, и водитель. Продукции стало производиться больше, а узко-специализированных профессионалов по ее производству, наоборот, стало меньше.
То же самое происходит и с прессой. То, что раньше было прессой - было продукцией редакций. В руках редакторов (а вовсе не журналистов) была полная власть над тем, что появится в газете. Журналист, пошедший поперек редакционной политики, мог надеяться только на то, что найдет альтернативного редактора, сам по себе он оказывался никтом. Сколько было в каждый данный момент этих СМИ со своими редакциями? На уровне государственной и международной политики - ну сто, двести. А вернее, что два-три десятка. Или даже меньше. Вот они и были узким горлышком, через который только и шел поток информации к конечным потребителям. Типа машбюро в конторе, перед которым стояли очереди заискивающих сотрудников с кипами своих бумажек и шоколадками для машинисток.
Теперь это все наполовину размылось. Скажем, ты, если захочешь что-то сказать миру, можешь искать дружественную редакцию, а можешь прямо написать сюда, и еще неизвестно, где эффективная аудитория будет больше. Во всяком случае, я твоей продукцией пользуюсь именно через этот канал, свободный и частный, а не редакционный.
Соответственно, раньше, если рядовой человек вроде меня хотел узнать, что думает госсекретарь по тому или иному поводу, то сделать это он мог исключительно чтением газет. Другого канала общения госдепартамента с публикой физически не существовало. Пресс-релизы и т.д. получались редакциями газет (напрямую или через телеграфные агентства), а они уже имели полную возможность перепечатывать или пересказывать своими словами, с искажениями или без.
Вся эта механика работала только в той мере, в какой сами газеты представляли полный спектр общественного мнения. То есть были про-правительственные газеты и газеты оппозиционные, одни могли опровергать других, читатели могли сравнивать. Но как только газеты (то есть их издатели и редакторы) оказывались по какому-то вопросу едины, то у сторонников противоположного мнения почти не оказывалось шансов. Об этом, помнится, еще Токвиль писал.
И вот сейчас мы видим, как эта машина ломается прямо на ходу. Что она начала ломаться, понимающим людям стало ясно еще пятнадцать лет назад, в момент Rathergate. Ну а сегодня это все уже идет на полных парах.
<...> был C-SPAN, появившийся в 1979 году. В каком-то смысле это и была первая ласточка, первый сигнал того, что профессиональная монополия прессы как информационного феномена - начинает размываться. Правда, все это шло в режиме реального времени, и обычный человек вряд ли мог позволить часами сидеть без передышки перед телевизором и слушать длинную белиберду в надежде выловить что-то важное. Возможность проглядывать и читать напрямую пресс-релизы, транкскрипты, речи, первичные документы, проглядывать записи выступлений и т.д., да еще на всю глубину накопленных архивов - появилась значительно позже и даже в наши дни еще сильно оставляет желать лучшего. Но тенденция налицо.
<...> Каналы могли показывать это в режиме реального времени, но люди-то не смотрят телевизор 24/7, по крайней мере если речь не идет о чем-то совсем чрезвычайном типа 9/11. Люди смотрели выпуски новостей, а вот там все нарезалось, препарировалось, компоновалось и комментировалось - потому что иначе новостные выпуски с ограниченным объемом времени составить вообще нельзя.
А вот комменты о некоей долгосрочной тенденции можно и сохранить.
Только нужно уточнение. Вымирает не столько профессия журналиста как такового, сколько профессия журналиста, работающего в рамках организованного органа с редакционной политикой, СМИ. То есть, скажем так, профессия редакционного журналиста, который не волен писать и говорить все, что думает, а который состоит на службе, получает зарплату и следует политике редакторов издания. И, к слову будь сказано, иногда компенсирует эту свою зависимость представлением о своей принадлежности к некоему особому сословию, наделенному особыми правами и не включающему "неорганизованных" пишуще-говорящих людей (не принадлежищих, как выразился как-то в запальчивости Джефф Безос, к "legitimate media").
И, конечно, никто не знает, как пойдет этот процесс дальше. Как адаптируются издания, насколько гибким станет редакционный контроль и т.д. В том числе - что будет с соврешенно новым и неожиданным, никем не предвиденным феноменом присвоения себе квази-редакционных функций разного рода сетевыми платформами типа того же фейсбука или твиттера.
************************************************************************
Так тогда была пресса. А сейчас ее, к счастью, уже наполовину нет. Исчезающая профессия, типа машинисток или шоферов легковых машин.
Видимо, я не вполне развернул свою мысль. Смотри, раньше машинистки и водители легковых машин производили продукцию - печатали рукописи, везли пассажиров. Это была относительно редкая профессия. Но с течением времени их продукция стала общедоступной. Почти каждый сам себе и машинистка, и водитель. Продукции стало производиться больше, а узко-специализированных профессионалов по ее производству, наоборот, стало меньше.
То же самое происходит и с прессой. То, что раньше было прессой - было продукцией редакций. В руках редакторов (а вовсе не журналистов) была полная власть над тем, что появится в газете. Журналист, пошедший поперек редакционной политики, мог надеяться только на то, что найдет альтернативного редактора, сам по себе он оказывался никтом. Сколько было в каждый данный момент этих СМИ со своими редакциями? На уровне государственной и международной политики - ну сто, двести. А вернее, что два-три десятка. Или даже меньше. Вот они и были узким горлышком, через который только и шел поток информации к конечным потребителям. Типа машбюро в конторе, перед которым стояли очереди заискивающих сотрудников с кипами своих бумажек и шоколадками для машинисток.
Теперь это все наполовину размылось. Скажем, ты, если захочешь что-то сказать миру, можешь искать дружественную редакцию, а можешь прямо написать сюда, и еще неизвестно, где эффективная аудитория будет больше. Во всяком случае, я твоей продукцией пользуюсь именно через этот канал, свободный и частный, а не редакционный.
Соответственно, раньше, если рядовой человек вроде меня хотел узнать, что думает госсекретарь по тому или иному поводу, то сделать это он мог исключительно чтением газет. Другого канала общения госдепартамента с публикой физически не существовало. Пресс-релизы и т.д. получались редакциями газет (напрямую или через телеграфные агентства), а они уже имели полную возможность перепечатывать или пересказывать своими словами, с искажениями или без.
Вся эта механика работала только в той мере, в какой сами газеты представляли полный спектр общественного мнения. То есть были про-правительственные газеты и газеты оппозиционные, одни могли опровергать других, читатели могли сравнивать. Но как только газеты (то есть их издатели и редакторы) оказывались по какому-то вопросу едины, то у сторонников противоположного мнения почти не оказывалось шансов. Об этом, помнится, еще Токвиль писал.
И вот сейчас мы видим, как эта машина ломается прямо на ходу. Что она начала ломаться, понимающим людям стало ясно еще пятнадцать лет назад, в момент Rathergate. Ну а сегодня это все уже идет на полных парах.
<...> был C-SPAN, появившийся в 1979 году. В каком-то смысле это и была первая ласточка, первый сигнал того, что профессиональная монополия прессы как информационного феномена - начинает размываться. Правда, все это шло в режиме реального времени, и обычный человек вряд ли мог позволить часами сидеть без передышки перед телевизором и слушать длинную белиберду в надежде выловить что-то важное. Возможность проглядывать и читать напрямую пресс-релизы, транкскрипты, речи, первичные документы, проглядывать записи выступлений и т.д., да еще на всю глубину накопленных архивов - появилась значительно позже и даже в наши дни еще сильно оставляет желать лучшего. Но тенденция налицо.
<...> Каналы могли показывать это в режиме реального времени, но люди-то не смотрят телевизор 24/7, по крайней мере если речь не идет о чем-то совсем чрезвычайном типа 9/11. Люди смотрели выпуски новостей, а вот там все нарезалось, препарировалось, компоновалось и комментировалось - потому что иначе новостные выпуски с ограниченным объемом времени составить вообще нельзя.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2020-01-30 06:18 pm (UTC)А теперь желающие высказаться получили доступную каждому онлайн-трибуну - и "беспристрастных журналистов" стали регулярно возить сусалами по вываленному ими на публичное обозрение вранью. Кому ж это понравится? "Беспристрастные журналисты" обижаются, лезут в бутылку, и в меру своих умственных способностей пытаются отстаивать свою кочку зрения. И в процессе отстаивания естественным образом скатываются всё дальше в пропагандонство, потому что их реальные умственные способности, за отсутствием тренировки постоянной конкуренцией, давно атрофировались до уровня "ты со мной несогласен? Значит, ты - Гитлер, я тебя забаню!"
И это замечательно. В результате каждый получит по заслугам. Те, кто действительно способен аргументировать свою точку зрения - получат зрителей. А самоназначенный мейнстрим, неспособный предложить ничего, кроме "мы когда-то были монополией, поэтому мы - настоящие журналисты" - получит известный предмет по всей толстой физиономии. :-)
no subject
Date: 2020-01-31 02:47 am (UTC)(например, pаньше редактор NYT, зная что его журналисты имеют левый биас т.к. социально они в левой части спектра, редактировал их в консервативную сторону. Теперь такое немыслимо.)
Почему такая деградация - возможно тут ещё фактор, что для СМИ стало тяжелее делать деньги на подаче качественной информации (конкуренция, бесплатное копирование). И в результате либо они продаются богатому спонсору в агитаторы (WaPo - Безосу), либо вынуждены набирать в штат фанатиков т.к. дельные люди на их зарплату не идут.